Бумеранг судьбы - [89]

Мы почти час едем по плохой дороге, пролегающей среди полей. Время для меня бежит быстро – я прижимаюсь к Анжель, вибрация мотоцикла меня укачивает, солнце греет спину… И только увидев дорожный указатель, анонсирующий близость дамбы Гуа, я понимаю, куда мы направляемся. Я не думал, что Клиссон и Нуармутье расположены так близко. В это время года пейзаж кажется мне непривычным – природа окрашена в коричневые и бежевые тона, а не в зеленые. Песок тоже кажется более темным, землистым, но не становится от этого менее красивым. Первые вехи на дороге словно здороваются со мной, и чайки, которые с криками летают у меня над головой, похоже, помнят меня. Песчаный берег уходит вдаль – коричневая линия, усыпанная серыми точками, омываемая искрящимся на солнце бирюзовым морем, усеянная ракушками, водорослями, разным мусором, поплавками от удочек и кусками древесины.

На дамбе ни одного автомобиля. Сейчас время прилива, и первые волны набегают на полотно дороги. Остров кажется пустынным, в отличие от летних месяцев, когда целые толпы отдыхающих собираются на берегу, чтобы посмотреть, как море пожирает землю. Анжель не тормозит, наоборот, она жмет на газ. Я хлопаю ее по плечу, чтобы привлечь ее внимание, но она не смотрит на меня, поглощенная своим «харлеем». Редкие пешеходы с изумлением показывают на нас пальцами, а мы с бешеной скоростью несемся по дамбе. Я словно слышу их голоса: «Вы думаете, им удастся проскочить по дамбе Гуа? Да ни за что!» Я тяну Анжель за куртку, на этот раз сильнее. Кто-то сигналит, силясь нас предупредить, но поздно – колеса «харлея» уже разбрызгивают морскую воду, которая волнами откатывается к краям дороги. Да знает ли Анжель, что делает? В детстве я прочитал слишком много историй о несчастных случаях на Гуа и понимаю, что это – настоящее сумасшествие. Я цепляюсь за Анжель, словно утопающий за соломинку, молясь о том, чтобы колеса не соскользнули, не сбросили нас в море, чтобы мотор не захлебнулся в этих пенных волнах, которые становятся выше с каждой минутой. Анжель с легкостью преодолевает четыре километра. Я готов поспорить, что она не в первый раз мчится наперегонки с морем.

Это волшебно, захватывающе… Я вдруг ощущаю себя в безопасности, в полной безопасности от всего плохого. Я не чувствовал себя так с тех самых пор, когда отец перестал класть руку мне на спину. Я под защитой. Мое тело прижато к телу Анжель, и мы скользим по тому, что недавно было дорогой. Остров все ближе, и я смотрю на островки безопасности – они словно маяки, ведущие корабль в гавань. Мне бы хотелось, чтобы это мгновение длилось вечно, чтобы его красота и совершенство навечно остались со мной. Мы въезжаем на твердую землю под аплодисменты и крики гуляющих, которые собрались у креста, что стоит у начала дамбы.

Анжель глушит двигатель и снимает шлем.

– Спорим, что кое-кто жутко перепутался, – широко улыбаясь, поддразнивает она меня.

– Нет! – кричу я, кладу шлем на землю и порывисто целую ее под новый взрыв аплодисментов. – Мне не было страшно. Я тебе доверяю.

– И не зря: в первый раз я это сделала, когда мне было пятнадцать. Тогда моим верным другом был «Ducati»⁶ .

– Ты ездила на «Ducati» в пятнадцать?

– Ты бы удивился, если бы узнал, что еще я делала в пятнадцать!

Итальянская марка спортивного гоночного мотоцикла.

– Не желаю ничего знать, – бесцеремонно заявляю я. – И как мы поедем обратно?

– По мосту. Не так романтично, зато надежно.

– Совсем неромантично. Хотя я с удовольствием остался бы с тобой на каком-нибудь островке безопасности. Скучать бы не пришлось…

С того места, где мы сейчас стоим, видна гигантская арка моста, хотя нас разделяет не менее пяти километров. Дорога исчезла, и море, огромное и искрящееся, вступило в свои права.

– Я приезжал сюда с матерью. Она обожала Гуа.

– А я – с отцом. Мы бывали здесь летом несколько лет подряд, когда я была маленькой. Но жили мы, разумеется, не в лесу де ла Шез, как вы, мсье, для нас это было слишком шикарное место. Мы ходили на пляж ла Гериньер. Мой отец родился в городке Рош-сюр-Йон. Он прекрасно знал эти края.

– Значит, мы могли встречаться здесь, на Гуа, когда были маленькими?

– Может быть.

Мы сидим на поросшем травой холме у креста, плечом к плечу. И курим одну сигарету на двоих. Совсем рядом место, на котором мы с Мелани сидели в день аварии. Я думаю о сестре, по собственной воле оставшейся в неведении. Думаю о том, что узнал и чего она никогда не узнает, если только не спросит У меня об этом прямо. Я беру руку Анжель и целую ее. Я думаю обо всех этих «если», которые привели меня к этой руке, к этому поцелую. Если бы я не устроил уик-энд в Нуармутье по случаю сорокалетия Мелани… Если бы Мелани не вспомнила тот эпизод… Если бы не случилось аварии… Если бы Гаспар не проболтался… Если бы не сохранился этот счет… И еще множество «если бы». И если бы доктор Дардель отправил мою мать в больницу 7 февраля, в тот день, когда у нее разыгралась мигрень, смогли бы врачи ее спасти? Ушла бы она от отца, чтобы жить вместе с Джун? В Париже? Или в Нью-Йорке?

– Перестань хоть на время.

Это голос Анжель.

– Перестать что?