Бумеранг - [4]
– Дай папе! – в таких случаях не терпящим возражений тоном требовала старшая дочь Фира.
Софья Иосифовна несмело подвигала тетрадь с суперзадачей мужу. При этом у нее наблюдалось такое выражение, будто она боится… боится, что муж как орех плоскогубцами «расколет» задачу слишком быстро и тем посрамит всех педагогов-математиков, в том числе и ее саму, с ее медалью и красной «коркой». Увы, опасения всегда оправдывались, Лев Михайлович одевал очки, напрягал морщины на своем «неандртальском» лбу, задумывался, и самое большее минут через пять-шесть проведя вычисления в уме называл ответ соответствующий правильному. Потом Софье Михайловне приходилось его упрашивать сделать вычисления на бумаге, чтобы отнести и показать в школе. Но делал это Лев Михайлович крайне неохотно:
– Да, что там писать, попробуй сама, там же ничего сложного.
– Это для тебя ничего сложного, а для нормального человека…
Здесь у Софьи Иосифовны непроизвольно вырвалось ее истинное мнение о муже. Она считала его не совсем нормальным, чем и объясняла поразительные способности Льва Михайловича решать все эти математические задачи. Именно ненормальным, но не феноменально умным. Умный, тем более еврей, по ее твердому убеждению, это не тот, кто может делать какие-то открытия, расчеты, непосильные для подавляющего большинства простых смертных. Нет, умница, это прежде всего тот, кто может достичь «степеней известных», ну и, конечно, обеспечить безбедную жизнь семье, протекцию детям и родственникам. А вот в этом-то аспекте Лев Михайлович, увы, был далеко не так силен как в математике и физике. Правда и здесь Софья Иосифовна мыслила как истая еврейка: истинным гением может быть только еврей, а все эти забравшиеся на вершину власти гои либо бандиты в душе как Сталин, либо большие везунчики, баловни удачи, как Хрущев или Брежнев.
Единственно кто в семье безоговорочно считал Льва Михайловича гением, это дочь Фира. В свои пятнадцать она уже обнаруживала твердый характер, и… крайнее недовольство собой. В отличие от матери, которая имела тенденцию к преувеличению собственной значимости, даже несмотря на то, что муж ее время от времени «ставил на место», дочь уже понимала, что унаследовав от отца его ум, она увы, не обладала в той же мере его уникальными способностями. Именно ум и позволял ей видеть отсутствие оных у себя. Еще более ее удручала собственная внешность. А внешность Фире досталась более чем непривлекательная: короткие ноги, тяжелый, но совсем не аппетитный зад, и в то же время непропорционально длинное туловище с худыми острыми плечами. Ко всему и лицом Фира не удалась: лоб отцовский, двойной подбородок матери… Но если у той он смотрелся естественно на фоне ее ладной, кругленькой фигуры, то у в общем-то худощавой во всем кроме зада дочери то был какой-то анахронизм. Ко всему ее волосы цвета вороненой стали, были настолько жесткими, что их даже с помощью бигудей невозможно заставить виться. Если бы Фира пошла хотя бы фигурой в мать. Но, то совсем другой тип. У Софьи Иосифовны не было такой ужасной диспропорции между верхними и нижнимя частями тела, к тому же ее природа при немалой полноте и среднем росте наградила небольшими и удивительно красиво «вылепленными» ладонями рук и ступнями ног. Даже в свои сорок с небольшим, она нет-нет, да и ловила на себе недвусмысленные взгляды мужчин, в том числе и много моложе себя, о чем любила при случае сказать мужу и очень обижалась, видя что тот совершенно никак на это не реагирует:
– Пень бесчувственный, а не мужчина, в голове одни формулы и расчеты…
Увы, дочь даже в свои пятнадцать, таких взглядов не ловила и очень за то переживала. Однажды Лев Михайлович застал ее одну в квартире в слезах, стоящую перед зеркалом. Он стал выяснять, что у нее стряслось. Боготворившая отца Фира запиралась недолго:
Папа… ну почему я такая, ну в кого я уродилась. Ты талантливый, мама красивая… а у меня, ни того, ни другого! Я самой себя стыжусь, я на физкультуру боюсь ходить, чучело какое-то и ничего у меня там не получается. На лыжах ходить – всегда последняя, на бревно гимнастическое боюсь залезать, через козла прыгать тоже. Надо мной все смеются. Ну почему я такая?!
Чтобы утешить дочь Льву Михайловичу ничего не оставалось, как рассказать ей историю зарождения и развития еврейского народа, о которой Фира, как истая советская школьница, прошедшая стадии октябренка-пионера и готовившаяся стать комсомолкой, не имела ни малейшего представления.
– Доченька, мы, евреи, появились на свете много тысячелетий назад и существуем как народ значительно дольше всех других народов. Те же русские сформировались как народ всего чуть более тысячи лет назад, большинство других кто чуть больше, кто меньше. Они все много моложе нас. Но судьбе было угодно, чтобы мы все эти тысячелетия жили не на своей земле, а рассеялись среди других народов. Как ни парадоксально, но именно это помогло нам сохраниться до сих пор. Ты же учила Историю Древнего мира, средних веков и все это знаешь. Сколько великих народов сгинуло, а мы по-прежнему существуем. А почему? Потому что мы избрали средством борьбы за существование не силу, а разум. Понимаешь меня? Мы уже в течении многих тысячелетий в первую очередь развиваем разум, а не мышцы. Потому именно из нашей среды вышло так много людей тех профессий, где на первом месте именно разум. А вот выдающиеся спортсмены или воины – это у нас, как правило, редкость. Опять же потому, что наши предки в течении многих поколений занимались в основном умственными занятиями: торговлей, наукой, искусством и тому подобным. Физический труд, особенно тяжелый у нас никогда не был в чести. Для еврея всегда постыдно пахать землю, таскать тяжести или что-то в том же духе. Понимаешь к чему я?… Я ведь тоже в школе не блистал по физкультуре и брат твой не блистает. Все дело в нашей истории. Мы, в своем подавляющем большинстве, не можем равняться в физическом развитии с представителями других народов. И не только мужчины, но и женщины. Ведь еврейки никогда не пасли скот, не доили коров, не работали в поле, не говоря уж о переноски тяжестей или укладки шпал, они и вообще редко работали вне дома. И от тяжелого физического труда их всегда ограждали умные родители и мужья. Теперь ты понимаешь, почему ты физически слабее своих одноклассниц? Это природа и против нее, как говорится, не попрешь. Наверняка и прочие мальчики и девочки из еврейских семей не ходят у вас в школе в передовиках по физкультуре.
Бывший майор спецназа Алексей Сурин и бывший боевик Исмаил живут в Москве: Сурин работает начальником охраны в крупной фирме, Исмаил менеджером в фирме у «московских чеченцев». И никогда бы не свела их судьба, если бы Сурин не был косвенно причастен к гибели семьи Исмаила. Брат погибшей во время «зачистки» жены Исмаила Ваха, тоже бывший боевик, находит Сурина и требует от Исмаила помощи в совершении кровной мести. Исмаил не хочет мстить, но вынужден помогать Вахе. Ваха вынашивает план похищения всей семьи Сурина, отдыхающей на даче.
Тема межнациональных отношений в современных отечественных СМИ и литературе обычно подается либо с «коммунистических», либо с «демократических», либо со «скинхедовских» позиций. Все эти позиции одинаково чужды среднему русскому человеку, обывателю, чье сознание, в отличие от его отцов и дедов уже не воспринимает в качестве «путеводной звезды» борьбу за дело мирового пролетариата, также как и усиленно навязываемые ему пресловутые демократические ценности. Он хочет просто хорошо и спокойно жить, никого не унижая по национальному признаку, но при этом не желает чувствовать себя в своей стране менее комфортно в моральном плане, и быть беднее в материальном наиболее «пассионарных» нацменьшинств.Автор этой книги не претендует на роль носителя истины в последней инстанции.
В Долине лежащей между Алтайскими горами, Калбинским хребтом и озером Зайсан с XVIII века селился Русский люд. Староверы, рудные рабочие, казаки жили здесь смешиваясь и не смешиваясь. Об их жизни в огненных вихрях XX века, о Революции и Гражданской войне. Обо всех перипетиях их жизненных судеб рассказывает эта книга.
В Российской Истории армия всегда играла наиважнейшую роль. Потому интересны не только связанные с ней знаковые события, но и ее внешне незаметная внутренняя повседневная жизнь. В сборнике отображены фрагменты армейских будней, как мирного, так и военного времени. Героями повествований являются солдаты и офицеры участники Великой Отечественной и Чеченских войн, курсанты военных училищ, советские военнослужащие и члены их семей, несущие службу в отдаленных гарнизонах. Рассказы написаны как на основе собственного солдатского, курсантского и офицерского опыта автора, а так же того, что он узнал от своих родственников, сослуживцев, знакомых.
Повесть о не случившейся любви. 1975 г., 23-х летний Володя на танцах встретил юную Катю и, что называется, влюбился с первого взгляда. Но, увы, отношения между ними так и не завязались. Виной тому стала разница в возрасте, которая 17-ти летней Кате показалась слишком большой и то, что девушка заранее поставила себе цель: сначала выучиться, а все остальное потом. Жизнь еще дважды их сводит, в 1981 и в 1997 г.г. Кате уже не кажется, что меж ними такая уж большая разница в возрасте, но, как говорится, поезд ушел.
Москва 1997-98 г.г., до и в период дефолта. В романе присутствуют две параллельные линии. Производственная, в которой имеют место и пьянки, и драки, и воровство, и «стукачество», и на выходе вроде бы реальное золото, добываемое из радиодеталей. Вторая линия, это приобщение к миру прекрасного, истинным ценностям – произведениям искусства. Золотой телец, которому поклоняются многие, не есть высшая мировая ценность, таковыми являются творения человеческого гения.
Я набираю полное лукошко звезд. До самого рассвета я любуюсь ими, поминутно трогая руками, упиваясь их теплом и красотою комнаты, полностью освещаемой моим сиюминутным урожаем. На рассвете они исчезают. Так я засыпаю, не успев ни с кем поделиться тем, что для меня дороже и милее всего на свете.
Дядя, после смерти матери забравший маленькую племянницу к себе, или родной отец, бросивший семью несколько лет назад. С кем захочет остаться ребенок? Трагическая история детской любви.
Рассказы, написанные за последние 18 лет, об архитектурной, околоархитектурной и просто жизни. Иллюстрации были сделаны без отрыва от учебного процесса, то есть на лекциях.
Что делать монаху, когда он вдруг осознал, что Бог Христа не мог создать весь ужас земного падшего мира вокруг? Что делать смертельно больной женщине, когда она вдруг обнаружила, что муж врал и изменял ей всю жизнь? Что делать журналистке заблокированного генпрокуратурой оппозиционного сайта, когда ей нужна срочная исповедь, а священники вокруг одержимы крымнашем? Книга о людях, которые ищут Бога.
В психбольницу одного из городов попадает молодая пациентка, которая тут же заинтересовывает разочаровавшегося в жизни психиатра. Девушка пытается убедить его в том, что то, что она видела — настоящая правда, и даже приводит доказательства. Однако мужчина находится в сомнениях и пытается самостоятельно выяснить это. Но сможет ли он узнать, что же видела на самом деле его пациентка: галлюцинации или нечто, казалось бы, нереальное?
Книга Андрея Наугольного включает в себя прозу, стихи, эссе — как опубликованные при жизни автора, так и неизданные. Не претендуя на полноту охвата творческого наследия автора, книга, тем не менее, позволяет в полной мере оценить силу дарования поэта, прозаика, мыслителя, критика, нашего друга и собеседника — Андрея Наугольного. Книга издана при поддержке ВО Союза российских писателей. Благодарим за помощь А. Дудкина, Н. Писарчик, Г. Щекину. В книге использованы фото из архива Л. Новолодской.