Бумер-2 - [12]

Его главный соперник — некто Илья Сергеевич Гринько, такой же гладенький и мордастый, начинал как мелкий лоточник, которого крышевали бандиты. Но потом украл банковский кредит и выбрался из грязи. Теперь в его жилетном кармане умещается полгорода со всеми торговыми структурами, чиновниками и прокурорами. С бандитами он расплевался, когда залез под ментовскую крышу. Гринько косит под своего парня, мол, я здешний, тут начинал, своими трудами пробился наверх из самых низов. И все обращения к избирателям начинает со слова «земляки». Вторую половину города он получит, когда станет мэром. Если станет…

Судя по опросам горожан, их голоса перепадут заезжему варягу, а не местному коммерсанту с сомнительным прошлым. Впрочем, перевес минимальный, исход выборов не берется предсказать самая авторитетная гадалка. Для Дашки не важно, кто из этих козлов пробьется в начальники. Когда приходит пора выборов мэра, можно заработать хорошие деньги, конечно, если у тебя мозги на месте. Деньги нужны до зарезу, а мозги у Дашки там, где им положено быть.

Журналисты стали задавать свои вопросы, а кандидат продолжал давать невыполнимые обещания. Для порядка Дашка тоже подняла руку и хохмы ради осведомилась, не собирается ли будущий мэр вырубать березовую рощу в центральном парке и строить на ее месте картонажную фабрику. Такие слухи якобы ходят по городу. Кандидат выкатил глаза, видно, что о березовой роще и картонажной фабрике он слыхом не слыхивал. Дашка сделала фотографию: кандидат с выпученными глазами. Хороший кадр.

— Ну, знаете ли, — Воскресенский покашлял в микрофон. — Меня можно упрекнуть во многом, но…

Оказалось, что Воскресенский двумя руками, двумя ногами и всем сердцем за экологию. Он не даст в обиду зеленого друга, старые деревья он не тронет, мало того, посадит новую рощу. Терпеливо дождалась окончания позорной говорильни, Дашка сделала еще несколько снимков кандидата в полный рост, когда тот встал из-за стола, протянул руку, чтобы помахать собравшимся, и направился к выходу. Но вдруг глянул на свои ботинки и остановился. Воскресенский присел на стул, наклонился и стал завязывать шнурок. На лбу вздулась синеватая жилка, лицо налилось кровью. Дашка сделала еще одну фотографию. Хороший снимок, просто на пять с плюсом.

Через полчаса Дашка сидела за столом у окна в неприбранной комнате коммунальной квартиры. Она разглядывала фотографии Воскресенского, выведенные на экран портативного компьютера, и жевала бутерброд с сыром. Снимки кандидата Гринько сделаны в его предвыборном штабе пару дней назад. Теперь, прямо сейчас, предстояло выбрать: кого из кандидатов она утопит в дерьме и с кого получит за это некоторую сумму наличными. Тянуть дальше нельзя, голосование через неделю. Выбор давался непросто. Дашка нервно покусывала губу и косилась на фотографию брата Кольки, пришпиленную к стене конторскими кнопками. Интересно, что бы посоветовал сейчас брат? Но именно сейчас Колька не мог ничего посоветовать. Дашка кинула взгляд на противоположную стену, где красовались предвыборные плакаты кандидатов в мэры Воскресенского и Гринько.

— Блин, все они одним миром мазаны, — сказала она вслух, обращаясь к фотографии брата. — Что один, что другой… Уроды. Правильно, Коля?

И подбросила кверху монетку. Выпало на решку. Значит, ее жертвой станет варяг. Она взяла толстый черный фломастер, поднялась со стула и, постояв минуту перед плакатом кандидата в мэры Воскресенского, перечеркнула его физиономию. Крест-накрест.

* * * *

Встреча с Димона Ошпаренного и Сергея Петровича Чугура по иронии судьбы выпала на самый жаркий летний день, когда неизвестно куда исчезают птицы, плавится асфальт, а человеческие мозги превращаются в подгоревшую кашу. Над городским поселком палило полуденное солнце, центральная площадь, украшенная большой цветочной клумбой, садовыми скамейками, покрашенными в интимный розовый цвет, и круглой тумбой с расклеенными на ней афишами, оказалась совершенно пустой.

Димон Ошпаренный и Вова Бритый, оставив машины в дальнем переулке, спускавшемся к реке, завернули в пельменную «Витязь», откуда округа просматривалась из конца в конец. Пробили в кассе комплексный обед и квас, устроились за стоячим пластиковым столиком в углу и через пыльную витрину стали разглядывать залитое солнцем пространство площади. Духота в пельменной стояла почти нестерпимая, на кухне не тянула вытяжка, оттуда несло кислой капустой и перебродившим квасом. Под сводчатым потолком лениво перегоняли горячий воздух лопасти огромного вентилятора. Стоявшая на раздаче толстая баба в несвежем фартуке, кажется, должна была вот-вот бухнуться в обморок от теплового удара.

— Странно, он должен быть на месте, — сказал Вова Бритый, отгоняя от тарелки муху. — Чугур мужик точный, как швейцарские котлы.

— А нельзя на его мобильник звякнуть?

— Это никак, — тряхнул шевелюрой Бритый. — Строго запрещено.

Ошпаренный немного волновался. От сегодняшней встречи и разговора с кумом зависело слишком многое. Он поставил на подоконник тонкий кожаный портфель, с какими ходят мелкие клерки или институтские отличники, и взял в руку вилку.