Булыжник под сердцем - [35]

– Да забей ты на это радио, сестренка, – начала я. – Ты была на высоте, а ведущий выглядел идиотом. И я заставила редактора поклясться, что в конце упомянут о Центре, все будет хорошо.

– Я не об этом. Вернее, не только. Я вообще обо всем. Лили, тебя это все не беспокоит? Новый юмор и все прочее. Везде только деньги, деньги, деньги; забудь о творчестве и росте. Посмотри на афишу концерта в Ноттингеме. Я, блядь, прямо какой-то динозавр! Этот придурок Лайам О'Хара подошел ко мне и сказал, какая я смелая, раз с таким материалом выступаю. Смелая! Он имел в виду, я слишком старомодна; сейчас никому не нужно то, что я говорю. Они все как она! – Джейми ткнула в нашу официантку, местный вариант Лолиты. – Их интересуют только клубы и экстази. Давайте вмажемся геры-чем, это будет клево. И ни слова о политике, нам политика не интересна. Нас все устраивает, потому что у нас все на мази, только у лузеров все плохо, потому что они лузеры. Посмотри на нее – это будущая революционерка? Нет. Блин, да она сблюет, если упомянешь о феминизме. Сблюет. Знаю, кое-кому я нравлюсь. Хотя бы моим «болельщикам», они приводят друзей, и те такие: «Супер, это здорово, почему вы не на телевидении? Почему не знамениты?» Нет, черт возьми, знаменита – как самая большая дура.

Девочка-официантка шлепнула на стол две ультрамодные огромныеколотые чашки с омерзительным ультрамодным кофе и удалилась. Джейми тяжело вздохнула и, поморщившись, отхлебнула горькую жидкость:

– Везде как в этой дыре, – сказала она, поставив салатную чашку на фиолетовую клеенку. – Без портков, но с зонтиком. Жуть как артистично, но кофе воняет и стоит втридорога. Типа для богемы, но видела, как на нас посмотрели? И на сцене то же самое: на словах одна альтернативность, а на деле – только бы ничего не изменилось, только бы все на радость имущим, а неимущие пошли нафиг. Господи, послушай меня, сколько можно оставаться последним динозавром? Эта страна мне сердце разбивает, сестренка, честное слово…

Джейми было плохо, и я не могла ее винить. Я бы подписалась под каждым ее словом, и не только я, но, черт, как нам найти сторонников, если мы не телезвезды? Сейчас телевидение правит бал – «Бельмо», как его называют американцы. А я – наркоманка, и я это знаю. И мой наркотик – наша страна.

Наверняка есть выход, он должен быть. Просто нужно не терять веру, больше работать и не слушать придурков типа О'Хара с его крысиным лицом и «ох ты ж боже мой, какой я умный и прекрасный ирландец». Да, нужно верить – и продвигать Ее Светлость. Может, заказать статью вообще о комедии в воскресном «Обзервере», что-нибудь такое. Впрочем, в те дни я еще считала журналистов приличными людьми – по крайней мере, газетчиков. Фред, скажем, – нормальный парень. Да, местные газеты – дерьмо дерьмом, но чего от них ожидать? Как говорила Джейми, если бы она получила Нобелевскую премию Мира, на второй странице «Телеграф энд Аргус» появился бы заголовок «Местная девушка получает премию» и фотография десятилетней давности.

И все же нужно двигаться дальше. Я так ей и сказала. Джейми не стало легче, но она со мной согласилась. А как иначе? У нас не было выбора. По крайней мере, у Джейми. Я могла хотя бы заниматься бухгалтерией. Хотя нет. Выбора не было у нас обеих.

Весь остаток недели Джейми депрессовала, слегка просветлев только в пятницу, когда Моджо приехал на такси с рулоном черного муслина. Думаю, его спонсировал кое-кто Особенный. Мы сбегали, купили на углу тыквы и сделали из них фонарики. Моя выглядела как неудачный генетический эксперимент, но остальные смотрелись весьма профессионально. Впрочем, мне моя нравилась больше всех. Я назвала бедняжку Фонарь-Брандл [37].

20

В знаменательный день мы встали пораньше и принялись убираться. Мушка долго и громко возмущалась и лезла под ноги всем, кому могла, а потом устроилась в гнездышке из муслина, стуча хвостом и истошно мяукая. Все ценное мы убрали на чердак, оставив мне только узкий проход к кровати. Моджо предусмотрительно запихал туда же свое постельное белье и матрас, заявив, что не желает, чтобы гости предавались на них блуду; ну, что поделаешь. Косметику и прочую ерунду он закрыл у себя в одном из двух шкафов. В общем, если кто-то решит занять его спальню, им придется заниматься сексом на пружинах или на полу. Джейми у себя слегка прибралась и аккуратно накрыла кровать большим старым покрывалом. Да, в душе эта девица – настоящая минималистка.

С муслином пришлось повозиться. Мы повсюду развесили гирлянды, драпировки и голые ветки из парка, расставили фонари и корзины с песком вместо пепельниц. Я придвинула к стенке и накрыла кухонный стол (багеты, булочки и пирожные из папиной пекарни, а еще сыр), а Джейми состряпала смертоносный пунш. Очень даже вкусный – в небольших дозах. Праздничные бумажные чашки и тарелки, россыпи яблок и гранатов для интерьера, несколько элегантно расставленных свечей, et voila [38].Пусть начнется бал!

Слава богу, о соседях можно было не беспокоиться. Ближайший дом опустел, он продавался, а хозяин следующего, мистер Маджид, только и сказал: «Вы еще молодые, вам нужно веселиться».