Булыжник под сердцем - [30]
Телесъемок нам тоже перепало. Но, господи, эти телевизионщики – идиоты. Невероятно. Задают вопросы – хоть бы выслушали ответ. У них, видите ли, все заранее распланировано, а если не вписался в их концепт, они злятся – словно это ты виноват. «Мы не сможем вас использовать», – заявляют они, сами не постигая иронии. Джейми появлялась в паре киножурналов и нескольких ночных юмористических программах, но это явно не для нее. Им нужны «яркие», «быстрые», «эксцентричные». Им подавай «Мальчиковый клуб» и «Пшик». Победители конкурсов, которые всегда оказывались в нужных местах, посещали нужные вечеринки, нюхали нужный кокаин и трахались с нужными продюсерами. Честно признаться, мы не поняли правил игры. Мы считали, главное – хорошо выступать, смешить зрителей. В общем, приглашать нас перестали.
Да кому нужна эта фигня, решили мы. Мы считали, когда-нибудь они с нами согласятся – выхода не будет. А пока нам хватало чудесной публики на живых концертах. Зрители обожали Джейми. Письма сыпались пачками – при первой возможности я сняла платный почтовый ящик. Фанаты – это, конечно, здорово, но твоего адреса им лучше не знать. Понимаете, Джейми так вела себя на сцене, что многие зрители считали ее своим закадычным другом. Так что после пары фанатов, зашедших поболтать и выпить чаю, я решила, что хватит, и наскребла денег на ящик. Затем я продала «мински» и купила очаровательный «пежо», ярко-красный, в безукоризненном состоянии. Конечно, на счетчике пробега значилось 125 000 с чем-то миль, зато машина обошлась всего в полторы тысячи фунтов, плюс бедная старая «мини». «Пежо» я берегла. Вообще люблю ухоженные автомобили. Даже Моджо иногда снисходил проехаться в нем – в «мински» его было не заманить.
Нам нравилось так жить. По правде нравилось. Господи, какой мы ловили кайф – ну, почти все время. Мотались взад-вперед по стране, как цыгане; только Джейми и я. Артистическая братия. Тяжелая работа, голод, усталость, – мы их не замечали, потому что были слишком увлечены самой жизнью.
Джейми буквально расцвела. Ужасные депрессии, которые у нее периодически случались, своеобразная психологическая мигрень, сократились до редких припадков. Чего мы только не делали вдвоем: ездили по стране, навещали друзей. На Рождество – к маме и папе, на День подарков – к матери Гейба. На выходные после первых гастролей в Гластонбери – на неделю в Корнуолл – взяли тачку напрокат, затем в круиз – Ползит, Сент-Айвз, Ньюки. Однажды смотались в туристическую поездку на Крит. Недорого, все по минимуму. Джейми продолжала писать, и вскоре ее тексты начали появляться в местном журнале «Что творится?», а один раз – даже в «Сити Лайф». Джейми подумывала написать роман, но все силы уходили на концерты. Ничего, вот ты состаришься, а я уйду на пенсию, мечтала она… Ая вела дневник и все больше работала за компьютером. Даже сверстала для Джейми вебстраницу, вывешивала объявления о концертах, ее рассказы и биографию. И открыла ей ящик на «Зэпмейл» – [email protected]. Письма сыпались только так. Джейми обожала общаться с народом. Это как друзья по переписке – только быстрее.
Конечно, Джейми продолжала цеплять «ошибки». Впрочем, была и пара нормальных ребят. Недолго, но уже хорошо для начала. А я… мое сердце принадлежало сами знаете кому, но я гуляла и с другими – если парень нравился. Ничего серьезного, просто по-дружески. Один, Тай Эллис, даже сделал мне предложение, но я отказалась. Хороший парень, семья из Сент-Киттса, сессионный саксофонист. Одним словом, музыкант. В постели бог, полный энтузиазма, но – за музыкантов не выходят, верно? Это катастрофа. Палочка от леденца не с того конца – уж это все знают. К счастью, мы остались друзьями. Может, он не вполне серьезно говорил о свадьбе. Надеюсь.
16
Дома все было здорово. Мы даже слегка подремонтировали дом – ну, такие себе мы. Моджо свалил, пока не выветрилась краска, а вернувшись, постоянно жаловался на запах. Весь его вклад в украшение жилища заключался в том, что он наворачивал круги по дому в черной шелковой с атласом пижаме и в накидке, которая воняла «Обсессией», или «Пуазоном», или еще какой смертельной дрянью. Впрочем, за краску заплатил Моджо. Или его Особенный. Этот Особенный в последнее время стал весьма запаслив, и нам достались кучи белья, полотенец и одеял. Все с инициалами «М. и С». Я как-то даже дерзнула спросить, зовут ли его мистер Маркс или мистер Спенсер, но в ответ получила только Многозначительный Взгляд. Ладно, неисповедимы пути Особенного. Время от времени заходил Гейб, когда бывал в городе, и помогал нам с мужской работой и плотничеством. В одной белой жилетке и армейских брюках. Черные кудри падают на глаза, причудливое сплетение кельтских орнаментов татуировки подчеркивает мышцы… О, как бы я хотела провести пальцем по всем этим узорам, а потом… В общем, в такие дни я уезжала. Женскому терпению тоже есть предел.
Мы даже стали уговаривать хозяина продать нам дом. Наконец он дрогнул, и мы зажили обычной маленькой семьей – два синих чулка, трансвестит и психованная кошка.
Да, мы завели кошку – разумеется, мы задумывались о детях, как и все, гормоны никуда не денешь, и мы пускали слюни над прикольными детскими шмотками в «Асде». В общем, кошка легко нас заполучила. Сегодня мы еще безкошечные, а назавтра – уже с кошкой. Мы ее окрестили Мушкой; мяукающий и ластящийся черный шелковый комочек. В один прекрасный день она просто зашла в кухню, уселась и довольно вежливо попросила завтрак, будто всегда жила здесь. Сказать правду, она была воспитанницей Джейми. Моджо тоже любил ее гладить – шанс продемонстрировать длинные пальцы, – а кошка была только за, пусть такая любовь и неискренна. Но Джейми кошка действительно обожала, та же относилась к ней как к ребенку. Мне разрешили кормить Мушку, и за это меня по утрам изредка вознаграждали урчанием и ласками.
Бывший «гадкий утенок», нескладная несчастная девочка, брошенная отцом и изуродованная матерью, выросла в бунтарку. Хипповские коммуны, байкерская банда «Свита Дьявола», ранний брак и раннее расставание. Многолетнее одиночество. Угрызения совести. Ожидание худшего.Прошли годы. Девочка повзрослела. У нее магазин открыток в Брэдфорде, любимый крестник, беспомощная подруга и сравнительно размеренная жизнь. И, увы, воспоминания. В юности нечаянно совершив убийство, которое так и не раскрыли, Билли Морган живет с последствиями, вспоминает свое преступление каждый день и каждый день ждет, что ее благополучная жизнь разобьется вдребезги – о случайное слово, полузабытое лицо, фотографию в газете.
Германия, 1939 год. Тринадцатилетняя Магда опустошена: лучшую подругу Лотту отправили в концентрационный лагерь, навсегда разлучив с ней. И когда нацисты приходят к власти, Магда понимает: она не такая, как другие девушки в ее деревне. Она ненавидит фанатичные новые правила гитлерюгенда, поэтому тайно присоединяется к движению «Белая роза», чтобы бороться против деспотичного, пугающего мира вокруг. Но когда пилот английских ВВС приземляется в поле недалеко от дома Магды, она оказывается перед невозможным выбором: позаботиться о безопасности своей семьи или спасти незнакомца и изменить ситуацию на войне.
Кэти Акер и Маккензи Уорк встретились в 1995 году во время тура Акер по Австралии. Между ними завязался мимолетный роман, а затем — двухнедельная возбужденная переписка. В их имейлах — отблески прозрений, слухов, секса и размышлений о культуре. Они пишут в исступлении, несколько раз в день. Их письма встречаются где-то на линии перемены даты, сами становясь объектом анализа. Итог этих писем — каталог того, как два неординарных писателя соблазняют друг друга сквозь 7500 миль авиапространства, втягивая в дело Альфреда Хичкока, плюшевых зверей, Жоржа Батая, Элвиса Пресли, феноменологию, марксизм, «Секретные материалы», психоанализ и «Книгу Перемен». Их переписка — это «Пир» Платона для XXI века, написанный для квир-персон, нердов и книжных гиков.
Сухум. Тысяча девятьсот девяносто пятый год. Тринадцать месяцев войны, окончившейся судьбоносной для нации победой, оставили заметный отпечаток на этом городе. Исторически желанный вождями и императорами город еще не отошел от запаха дыма, но слово «разруха» с ним не увязывалось. Он походил на героя-освободителя военных лет. Окруженный темным морем и белыми горами город переходил к новой жизни. Как солдат, вернувшийся с войны, подыскивал себе другой род деятельности.
Когда пожилой Мюррей Блэр приглашает сына и дочерей к себе на ферму в Нью-Гэмпшир, он очень надеется, что семья проведет выходные в мире и согласии. Но, как обычно, дочь Лиззи срывает все планы: она опаздывает и появляется с неожиданной новостью и потрепанной семейной реликвией — книгой рецептов Фанни Фармер. Старое издание поваренной книги с заметками на полях хранит секреты их давно умершей матери. В рукописных строчках спрятана подсказка; возможно, она поможет детям узнать тайну, которую они давно и безуспешно пытались раскрыть. В 2019 году Элизабет Хайд с романом «Спросите Фанни» стала победителем Книжной премии Колорадо в номинации «Художественная литература».
«У крутого обрыва, на самой вершине Орлиной Скалы, стоял одиноко и неподвижно, как орёл, какой-то человек. Люди из лагеря заметили его, но никто не наблюдал за ним. Все со страхом отворачивали глаза, так как скала, возвышавшаяся над равниной, была головокружительной высоты. Неподвижно, как привидение, стоял молодой воин, а над ним клубились тучи. Это был Татокала – Антилопа. Он постился (голодал и молился) и ждал знака Великой Тайны. Это был первый шаг на жизненном пути молодого честолюбивого Лакота, жаждавшего военных подвигов и славы…».
Овдовевшая молодая женщина с дочерью приезжает в Мемфис, где вырос ее покойный муж, в надежде построить здесь новую жизнь. Но члены религиозной общины принимают новенькую в штыки. Она совсем не похожа на них – манерой одеваться, независимостью, привычкой задавать неудобные вопросы. Зеленоглазая блондинка взрывает замкнутую среду общины, обнажает ее силу и слабость как обособленного социума, а также противоречия традиционного порядка. Она заставляет задуматься о границах своего и чужого, о связи прошлого и будущего.