Бульварное чтиво - [15]

Гробов был костляв, сутул и весьма неопрятен. Стриженый череп смахивал на выжженную степь, небритый подбородок — на замшелую кочку. В полинявших, как февральское небо, глазах сожительствовали вакуум и равнодушие. Особенно выделялись уши. Большие, с торчащими из них волосками и отвисшими, мясистыми мочками, они окончательно портили физиономию. С такой внешностью лучше всего быть палачом — спрятал под колпак голову, и никто не видит твоих изъянов. Махнул топором и показал, кто в доме хозяин!

Одевался Гробов соответственно. Твидовый пиджак с оттопыренными карманами и брюки без стрелок служили повседневной униформой. В зависимости от сезона, поверх пиджака натягивался презерватив плаща или шуба-гульфик из свалявшегося, потерявшего лоск искусственного меха.

Всем известно, если у гражданина в руках что-то есть, то он это непременно пустит в дело. Если это мел или уголь, то он напишет или нарисует на стене какую-нибудь гадость; если палка, то ударит соседа по голове; если бомба, то бросит ее под паровоз или в чье-нибудь окошко — люди не могут сидеть без дела, так распорядилась природа. У Авдия Гробова оказался нож, но не обычный, а рабочий, вернее, секционный.

Необыкновенная профессия подвернулась нежданно-негаданно. Как-то Авдий помог соседке вытащить из петли труп ее муженька. В морге их встретил судмедэксперт в клеенчатом фартуке. Он по достоинству оценил спокойствие Гробова, который не побрезговал обгаженными штанами самоубийцы, не испугался его выпученных удивленных глаз и по-энштейновски насмешливо вывалившегося языка. Судьбоносную роль сыграла и фамилия. Заведующий «мясного цеха» носил не менее привлекательную — Крестовик. Была какая-то невидимая цепь, объединяющая эти фамилии. В общем, Авдию подфартило; случай — великое дело!

— Не хотите испытать себя в роли санитара? — осведомился судмедэксперт. — Мне как раз необходим помощник. Трудился со мной некий Коврижкин, пришлось уволить за вредные привычки. Ко всему прочему, психически неуравновешенным оказался. Зарплата плюс профит обеспечат вам достойную жизнь!

Какой дурак откажется от подобного предложения? Авдий согласился. «Не родись красивым, а родись счастливым!» — при-помнилась ему народная мудрость. Гробов рассчитался, поставил мужикам ящик водки и покинул бригаду шабашников. На прощание сказал, что всех их ждет в гости.

Первое время Гробов с содроганием смотрел, как Крестовик, насвистывая, кромсает усопших сограждан; как ковыряется внутри и оценивает состояние отслуживших свое органов. Запахи формалина и разложения вызывали у Гробова дискомфорт. Его, проще говоря, выворачивало.

— Ничего, принюхаешься! — успокаивал многоопытный коллега и протягивал папироску, набитую коноплей. — Покури, трава слабенькая, но рвотные позывы уничтожит. Не бойся, не привыкнешь!

Авдий быстро перестал испытывать отвращение к смраду, к виду набухших почерневших трупов, найденных милиционерами в оврагах, колодцах или перелесках. С гримасой сочувствия и скорби он выслушивал родственников добровольно ушедших из жизни горожан и брал на себя обязанность помыть, побрить, если того требовалось, и одеть мертвеца в чистое.

Все бы ничего, но тяга к конопле не исчезла. Более того, она сменилась страстью к кокаину. Колдовской порошок, отведанный у торговца зельем, удивил Авдия потенциалом. Он вызывал такой прилив сил, что тело начинало зудеть, а энергия искала выход.

Авдий втягивал ноздрями колумбийскую «пыль», и на него накатывал приступ душевности. Краски уходящего дня вспыхивали с новой силой, струились сказочным фосфорическим светом. Хотелось перецеловать всех мертвецов, поговорить с ними о жизни, о футболе и политике. Оставаясь на ночное дежурство, он пробовал завязать отношения с окоченевшими женскими трупами. Но те не разделяли интересов санитара, не отвечали взаимностью и не поддерживали беседу. Авдий двигал мохнатыми бровями, считая себя несправедливо обиженным. Нервы сдавали и он срывался, колотил покойниц по парафиновым лбам костлявым кулаком. Хорошо, что на бескровных лицах не оставались синяки, а то Гробов давно бы загремел по статье за злостное хулиганство. Отомстив жмурикам, он снова насыпал на стол серебристую дорожку. Зрачки Авдия расширялись, становились бездонными; по телу пробегала благоговейная дрожь. Гробов успокаивался, проверял: все ли покойники на месте, а потом погружался в грезы.

Шмыгая напудренным носом, он видел себя на троне из костей в окружении небесного войска. Херувимы, все как один, стояли с закрытыми глазами и бирками на ногах. Из-за их спин виднелись ощипанные куриные крылья. Легион смерти — не иначе! Гробов так и засыпал, не выходя из экзотических видений. Удовольствие примерить шкуру бога стоило денег, но денег хватало. Крестовик не обманул.

Новая профессия нравилась Гробову, и он отдавался ей полностью. Внимательно слушая опытного коллегу, Авдий запоминал, чем отличается вскрытие по методу Абрикосова от метода Шора. Спустя полгода он ловко потрошил покойников и самостоятельно делал трепанацию! Благо, клиенты были непритязательны и позволяли творить с собой что угодно. Авдий повышал мастерство, с остервенением резал их и штопал, резал и штопал. За ним с подозрением наблюдал Крестовик.