Бульвар Постышева - [29]

— При-иве-ет!

— Привет, Мишаня! Какие дела?

— Всё путём, Архипка! Всё путём!

Ну ладно, я расслабляюсь, наслаждаюсь полетом, болтаюсь, как сосиска, жду приземления. При приземлении, нас учили, ноги вместе, чуть согнуть и не пытаться удержаться на ногах. Удар, говорят, как будто с третьего этажа спрыгну. Но купол подстраховывает, когда набок валишься, получается мягко. Посмотрим. Вон, Леня — сломал пятку. Правда, в нем сто двадцать килограммов, а положено — не больше девяносто, кажется так. Лечу. Жду. Протрещала машинка запаски. Хлопнула в холостую. Значит, уже меньше четырехсот. Смотрю на запаску, рассуждаю. Говорили так:

— Если не раскроется основной, доставайте запаску, кидайте её вверх и чуть в бок, чтобы за основной не зацепилась.

Куда там — вверх и вбок? Какое — доставайте? Так пересрёшься, что забудешь, как маму звали. Её оказывается, надо ещё достать, взять в руки и кидать куда-то вверх и в бок. А как достаешь? — там кольцо совсем другое, там его тоже в бок оттягивать надо, как затвор какой-то. Короче, хорошо, что не пришлось доставать!

Меня начало сносить на стоянку к самолетам. Ну, к тем, которые я хотел в Микки Маусы покрасить. Удар и так приличный о землю, а вот бегать по самолетам — совсем не было желания. Не дай Бог! Лёни мало, что ли? Ничего, повезло, не дотянул до самолетов.

Земля стала сама набегать. Быстро, неотвратимо, нагло.

Только ноги сжал, напрягся, согнул в коленях — На!!! На земле. Валюсь набок.

Тут же соскакиваю, машу рукой. Там инструктора с подзорной трубой сидят, смотрят — как и что. Если приземлился удачно, встань, помаши рукой, а уж потом заваливайся на купол, ори, матерись, смейся, пой, что хочешь делай, но сначала дай знать, что у тебя всё о’кей и всё цело. Так я и поступил.

Завалился на купол, песни пою, Сёму жду.

А Сёма на двух куполах спускается.

Встречаемся на месте сбора.

— Что, — говорю, — Паха, не успел стропичку выдернуть?

— А-га, — отвечает, — забыл.

Ну, тут вся бригада поиздевалась над ним. Но он молчит. Достойно отнекивается, хотя видно, что сам понимает, что облажался. Но стоит на своем — начальник, все-таки.

Поехали на речку, бухать.

Там-то на реке Сёма и сознался. Что договорился с инструктором, чтобы тот мне машинку на девятьсот метров поставил, а не на тысячу, как у всех. Поэтому и падал я лишних сто метров в полных непонятках. Они думали, что я из-за этого выдерну кольцо. Знали, что до последнего буду держаться, раз намухоморили мне лишнюю сотню. Урюки!

Архип непроизвольно улыбнулся.

— А как он погиб? — спросила Юля.

— Сёма?

— Да.

— Да, как погиб? Так и погиб — сам с собой всё соревновался, доказывал, что самый-самый. Сам погиб и батю ухлопал. Батя у него тоже нормальный мужик был — начальник нашей охраны. Мы с ним и с Лёней (на костылях) любили по субботам Пульку расписать. Жалко, батю тоже, Царствие и ему Небесное. Сёма после этих прыжков решил научиться ещё и самолетом управлять. Нас тогда и на самолетиках спортивных покатали — ну, Сёму и заусило. Выучился. Говорю же — настырный. Самолет себе купил. Сёма богатый был, мог себе позволить. Позволил. Фильм «Авиатор» видела?

— Видела, — ответила Юлька.

— Вот, точно про Сёму. Он и внешне с Дикаприо — один к одному, и денег — куры не клюют, и башня снесена, в хорошем смысле этого слова. Короче, я точно не в курсе, говорят, что где-то разбились они в тайге, на речке, на гидроплане. Батя его с ним в кабине был. По телику передавали. Жаль! У нас с ним были кой-какие терки по работе, но это всё мелочи, а по жизни, Сёму мне теперь уже никогда не обогнать (и на кой он свои деньги копил?) — он теперь знает самую главную тайну, до которой мне ещё четыре шага.

— Сплюнь!

— Тьфу-тьфу-тьфу, — Архип мелко перекрестился. — Он свой полет завершил. Приедем — помянем. Давай, помолчим минутку.

Архип посмотрел на приборы — всё, вроде, нормально. Отвлекся.

Слева «приближался» Серебристый Большой Усть-Ордынский Всадник. Архип трижды посигналил. Он всегда приветствовал Всадника, когда проезжал мимо этого постамента. Традиция. И дань уважения к Бурятской земле. Они теперь ехали по Бурятской земле — надо уважать обряды местных жителей и почитать Бурятских духов. Так все делают, когда едут на Байкал, чтобы не было проблем.

Начинало вечереть.

Низкое степное небо наполнялось облаками.

— К Баяндаю подъезжать будем — в грозу попадем.

— Ты откуда знаешь? — Юлька грызла душку очков.

— А я почему-то всегда там в грозу попадаю. Так, видимо, устроен мир. Не знаю.

— Посмотрим.

— Увидишь.

Большой черный усатый жук с треском влетел в окно и силой влепился в самый край левого глаза Архипу!

— Блядь! Твою мать! — Архип непроизвольно схватился за глаз, дернул рулем, машина чуть не слетела с дороги. Сбросил скорость, выровнял машину, потирая глаз. — Началось!

— Что началось? — Юлька ударилась рукой о дверцу, потирала локоть.

Архип промокал пальцем вытекшую с края слезу. Щурился и пытался разморгать глаз.

— Пока рассказывал, забыли на Капсальской горе побурханить. Там место святое — бурханить надо. А мы пролетели. Теперь до границы с Ольхонским районом нужно ухо востро держать. А там, по полной программе отбурханим. Что-то я лажанулся, — с досадой закончил Архип.