Бульвар Постышева - [30]

Юлю это мало порадовало. Но она надеялась на Архипа.

Архип тер покрасневший глаз:

— Так и без глаза можно остаться.

— Окно прикрой.

Архип притянул окно, чтобы стекло было выше его глаз. Сделал погромче музыку. Крякнул, прочистив горло:

— Приключения продолжаются! — сказал он громко, успокаивая себя самого и спутницу свою молодую.

Дорога — любимая среда цыганенка, песня, пусть даже из магнитолы, степная природа, короткий сарафан подружки и ножки, постепенно наладили настроение.

В Баяндае жрать позы не стали, только заправились под завязку, свернули направо к Байкалу и пошли вверх по мокрой (гроза прошла) дороге к Борисану — святому месту на границе с Ольхонским районом.

Брызнув, оставив монеты и сломанную сигарету под стелой, Архип перекурил и почувствовал облегчение — сейчас всё должно пойти, как по маслу, без сюрпризов. Глаз ещё щипало. Но предвкушение встречи с Озером, с друзьями на турбазе, предвкушение хорошей компании и шумного ужина, вновь настроили его на шутливо-игривый аккорд. Он незаметно ущипнул Юльку за аппетитную, круглую попку. Та вздрогнул, оглянулась, удивленно смотрели глаза.

— А как ты хотела? — спросил Архип.

И получил по башке.

— Ну, вот — другое дело, а то скукожилась вся! Расслабься, Зайчонок, всё Олэ Ридэ! — Архип поцеловал Юльку в губешки, слегка прикоснувшись к груди. — Поехали дальше.

В Еланцах остановились у крайнего к дороге дома. Посигналил. В этом доме жил его приятель Серёга Копылов. Архип всегда тормозил у его ворот, чисто поздороваться, спросить, что да как, просто, встретиться с приятелем. Они раньше вместе неплохо зажигали, теперь повзрослели, стали просто здороваться. Так и остались корефанами.

Открылась калитка, вышел хозяин.

— Привет, Серый, — Архип поздоровался с Серёгой.

— Здорово, — ответил Сергей. — На Байкал?

Серый стоял в рабочей одежде — деревенским жителям нет времени летними вечерами отдыхать, день — год кормит.

— На Байкал. Ты как?

— Нормально. А ты что, опять с Новой? — Сергей показал глазами на машину, в которой осталась Юлька.

— Как обычно, — улыбнулся Архип. Почему-то всегда он приезжал к Сереге с Новой.

Сергей улыбнулся:

— Узнаю брата Колю.

— Что поделаешь?

— Вы надолго?

— На пару дней, максимум — три, четыре.

— Ясно. Ну, заезжай если что.

— Хорошо, спасибо. Серега, ну, я погнал, — Архип понял, что некогда лясы точить.

— Давай.

И Архип заскочил в машину. Тронулся. Пибикнул. «Пока!» — махнул рукой.

Серёга кивнул.

— Кто это? — спросила Юля.

— Друган мой. Потом расскажу. Классный парень. Работали вместе. Охотились.

— С Новыми? — у Юльки были такие противные глаза!

— Теперь они уже Старые стали. Хочешь «Пепси»?

— Не хочу, — Юлька чуть-чуть надула губы.

— Может, мне тоже тебе пару вопросов задать, про то, как на спор…? — спросил серьезно Архип. И, не дожидаясь ответа, продолжил: — Нет? Тогда давай не будем загружаться.

И, положив ей руку на ножку, чтобы сбить тему, глубоко вдохнув, сказал, как обычно говорят толстые бабы, когда приезжают в лес на пикник:

— Воздух-то какой, Марья Ивановна.

Юлька руку убирать не стала, а сверху накрыла её своей ладонью:

— Прости.

— Проехали.

И они погнали дальше.

На «Лесничем» и «ГАИшном» одновременно КПП, показав путевки на базу, платить не пришлось. Пропустили.

Дорога пошла по Тажерану. Суслики-шатуны стали носиться поперек трассы.

— Смотри, сколько свежей суслятины, — показал Архип на давленную тушку.

— Фу, — Юлька сморщилась, — перестань.

— Поскользнулся, гаденыш, — предположил Архип.

— Жалко, маленький.

— Тупой, раз под колеса залез.

— Всё равно, жалко.

— У-гу, — Архип на всякий случай кивнул, чтобы согласиться и не продолжать спорить.

На спуске к Черноруду, на горе, откуда уже виден Байкал — Святое Место. Стоит беседка, Бурхан, дерево в вязочках, бутылки, монеты, патроны и всё такое. Архип остановился. Они вышли. Юлька убежала «в туалет» повыше, за камни. А Архип повязал ленточку, бросил монетку и сломанную сигарету, достал пивка, брызнул и сел в беседке, попить пивка, любуясь своим «Бронхитом». Долго он его не видел. А уж как давно они не были на Байкале!

— У тебя, наверное, с ним много связано? — спросила, вернувшись, Юля, видя, как он смотрит на свою машину.

— Не то слово!

— Давно он у тебя?

— Давно-о. С девяносто пятого.

Архип вздохнул.

— Знаешь, расскажу тебе ещё одну историю, чтобы уж потом не возвращаться к грустному. Потом — отдыхать будем. А пока, всё будет по теме. Да и тебе, я думаю, любопытно будет узнать.

Юлька, само собой, уже прочитала его текст про Постышево, и у неё было много вопросов. Архипу некогда было ей пояснять, что да как, сказал, что когда допишет, тогда она всё и узнает. А тут, раз уж такое дело, решил её слегка просветить. Да и сам он это вспомнил, глядя на джип, — чего ж не рассказать:

— Наташка Упругова позвонила мне как-то в конце августа девяносто шестого.

— Какая Наташка?

— Упругова. В девичестве — Пивоварова. В рассказе, помнишь, она идет, как хиппейская комсомолка с русской косой.

— Да, помню. Ну-ну.

— Ну, вот тебе и ну. Позвонила на работу, говорит:

— Женьку убили.

— Какого, Женьку? — не понял я.

— Ткачука.

Меня, как подкосило! Я, как дурак, давай в трубу орать: «Как, что, почему, где, кто?» Она говорит: