— Привет, — сказала ему Рита весело.
— У тебя гости? — спросил Андрей и нахмурился.
В квартире становилось все шумнее, все громче звучала радиола. В танце выделялся высокий паренек — круглое широкое лицо и забавный курносый нос, слишком маленький для такого лица. Витя Овчинников. Танцевал с девочкой, на которой были эластичные брючки и такой же свитерок с круглым воротником до самого подбородка, «битловочка».
— Витя, кочегарь! — кричали ребята. — Включай ускоритель!
— Наташа, не уступай! — кричали девочки и сами приседали и в такт прихлопывали.
Витя Овчинников ловко в танце проскользнул под шахматной доской.
— Двойной сальхов!
Тогда и Наташа вслед за Витей проскользнула под доской и еще сумела дополнительно крутнуться на месте.
— Двойной тулуп! Прессинг по всему полю!
— Витя, прибавь в коленях.
— Зачем? Бей интеллектом!
«Гроссы» невозмутимо продолжали играть. Андреи стоял в стороне. Он Ритин друг. Знаком и с Ритиными одноклассниками, но все-таки он здесь чужой. Андрей начал жалеть, что пришел, и поэтому злился. Он хотел повидаться только с Ритой. Но ему совершенно не хотелось сейчас быть в гуще этого веселья — не то время, не то настроение. Вообще он никогда не стремился посещать такие вечера.
— О великом думаешь? — спросила Рита. — А мы просто танцуем.
— Ну и что? — небрежно сказал Андрей.
— Ничего, — спокойно сказала Рита. — Танцевать будешь?
— Не буду. Страусиный оптимизм.
— Соизволишь кофе выпить?
— Нет.
— Сладкий пирог? Приобретен в кулинарии «Будапешт».
— Нет. — Андрея злило, что Рита не одна, а он хотел застать ее одну.
— Тогда в шахматы. Сережа! Иванчик! Хочу с ним сыграть. — И Рита показала на Андрея.
— Не люблю такое, — сухо сказал он и отвернулся.
— А мы обычные смертные! — Рита тоже рассердилась. — Мы не таланты!.. — Риту всегда раздражало в Андрее нежелание скрывать свое настроение и даже свою какую-то надменность — не в отношении ее, а вообще как свойство его характера.
— Успокойся, — сказал Иванчик Рите. — Нехорошо.
— Не успокоюсь!
— Андрей, не обращай внимания.
Андрей вежливо улыбнулся. Из всей Ритиной компании ему нравились Иванчик и Сережа. Они были ему понятны.
— Я думал, у тебя никого нет, — сказал Андрей примиряюще. — Пригласить хотел.
— Куда?
— Тут… на завтра. — Андрей замолчал. — Концерт. Я буду выступать.
— Ребята, меня приглашают на концерт. Вот он! — Рита показала на Андрея. Потом повернулась к нему: — А я приглашаю тебя сыграть со мной в шахматы. И сегодня! — Рита уже не хотела ничего прощать Андрею. — Длинный, вон танцует… — Она кивнула на Витю. — Влюблен в меня с третьего класса. Все сделает, что потребую.
— А ты?
Рита откинула голову и посмотрела на Андрея.
— А ты? — повторил он.
— Играй на скрипке, если не хочешь в шахматы. Сейчас играй! Для всех. Ты ведь их не приглашаешь! — И Рита показала на ребят. — Они тебе не нужны…
Ребята понимали, что Рита, может быть, и не права, но Андрей для них был все-таки «человек не из нашей школы».
— Заказываю твист! — крикнула Рита.
Тот, у кого следили ботинки, незаметно вошел в комнату, негромко спросил:
— Музыкально-литературный утренник, а?
Иванчик опять сказал:
— Не надо, Рита.
— Надо, — упрямо ответила Рита. — Я такой парень.
Выключили радиолу, и в комнате образовалась тишина, та самая, при которой не знаешь, куда девать руки или куда деться вообще самому. Подобная тишина возникает в жизни непредвиденно и быстро делается безвыходной для того, по чьему поводу она возникла.
Рита стояла перед Андреем, заглядывала ему в глаза. Дерзкая, насмешливая, постукивала ногой. Андрей побледнел, губы его превратились в узкую полоску. Грудь его была неподвижной, и казалось, Андрей не дышит совсем.
— Витя, дай скрипку, — сказала Рита.
Витя принес из коридора скрипку и смычок. Рита взяла и держала теперь сама скрипку и смычок.
— Ладушки, ладушки… Где были — у бабушки… — Витя начал прихлопывать в ладоши и пошел по кругу.
Андрей побледнел еще больше. На лице только слегка подрагивали ноздри. Руки были опущены, застыли, и только слегка тоже подрагивали кончики пальцев. Он должен был принять какое-то решение. Немедленно! Это все понимали, и прежде всего сам Андрей.
Рита по-прежнему стояла, постукивала ногой. Едва-едва. Смотрела на Андрея. Держала скрипку и, совсем как Ладька, покачивала на пальце смычок. Так. Небрежно. Коричневый прутик.
Андрей выхватил у нее скрипку и начал отпускать на колках струны. Потом вдруг сорвал одну струну, и она повисла, как простая проволока… Потом — вторую, и она тоже повисла, как простая проволока…
— Зачем ты это? — попытался вмешаться Иванчик. — Что ты делаешь!
Андрей не обратил на Иванчика никакого внимания. Еще рывок — и оборвана третья струна. Потом он выхватил у молчавшей Риты смычок, поднял скрипку и провел смычком по единственной оставшейся струне. Он будто швырнул звук к ногам Риты. Андрей вначале не думал срывать струны, а хотел их только спустить с колков, кроме одной. Но так получилось… Он не владел уже собой…
— Танец на одной струне, — объявил Витя.
Андрей полным смычком и на полную силу начал играть ритмичный танец. Он посчитается за все, что с ним произошло в школе, потом здесь, в гостях у Риты! Чтобы Рита почувствовала наконец, как она поступает с ним!
