Бульвар Ностальгия - [29]
Может быть и практиковали бы, заведи они у себя для этих целей, специально
оборудованный каземат, но в здании ведомства отродясь никаких казематов не
существовало. Имелся, правда, небольшой подвальчик, но работники давным-
давно устроили там вроде продовольственно-вещевого (из продуктов и вещей
конфискованных вначале у цеховиков, а потом у народившихся капиталистов)
склада. Кроме того, между нами говоря, городские подследственные – люди
тихие, незлобивые, если и попадали по какому-то делу в здание ведомства, то
без всяких пыток и насилий охотно давали нужные следователю показания.
Иногда даже, что правду скрывать, и наговаривали на себя лишку. А как не
наговорить, да не помочь, так сказать, наговором родному (следователю)
человечку. Ведь почти все в этом «городе без названия» были друг – другу
родственниками или свояками. По этой же причине городской суд, как правило,
выносил мягкие, а то и вовсе оправдательные приговоры.
Однако, бросим мы, уж ты прости, читатель, ложку дегтя на
пасторальную картину работы карательного департамента «города без
названия»
Ибо в особо деликатных случаях, когда подследственный не желал, что
называется, колоться и брать на себя лишку, его передавали следователю по
кличке «душитель».
«Душитель» был человеком приятной, но не впечатлительной для
подследственных наружности. Можно даже сказать интеллигентского вида
человек, а разве интеллигентского вида человек «Иван Иванович», как
называют интеллигентов воры, может навести ужас на матерого преступника?
Да ни в жисть! Для того, что бы его не то, что напугать, а просто спугнуть
нужно, иметь, как минимум, габариты Терминатора и внешность
Франкенштейна.
Не имея таких данных, он, тем не менее, наводил не то что страх, а настоящий
ужас на лиц, опаленных адским огнем уличного беспредела, омытых водами
следственного произвола и крещенных медными трубами криминальных войн.
Ужас «Душителя» жил не во внешности, а в цепких пальцах.
О его пальцах (длинных, тонких, изящных) можно и должно написать поэму!
Но мы (автор) за неумением внятно рифмовать не станем этого делать, а лучше
заглянем в кабинет «душителя», в тот самый момент, когда в него вводят
несговорчивого подследственного.
– Гражданин следователь, подследственный Молчанов В.К. по вашему
приказанию доставлен.
– Спасибо, дорогой, – благодарит следователь надзирателя и, указав на стул
подследственному, – Прошу вас, любезный.
– Любезный!? Ха-ха– ха. Да этакого лоха, – радуется подследственный, -
развести как два пальца…
«Душитель» берет изумительными пальцами левой руки лист чистой бумаги, а
изящными пальцами правой ручку и, обращаясь к подследственному на «ВЫ»
спрашивает:
– Где и при каких обстоятельствах вы вступили в преступный сговор с
гражданином таким-то?
– Не понимаю о чем базар, начальник. – Отвечает, нагло при этом щуря глаз,
несговорчивый подследственный.
– Я повторяю вопрос. Где и при каких обстоятельствах вступили вы в
преступный сговор с гражданином таким-то?
– А тебе повторяю, начальник, что я …
Но договорить фразу подследственный уже не может, потому что «душитель»,
не поднимаясь из-за стола, хватает его своими крепкими цепкими сильными
пальцами за кадык, да так, что тот не то, что говорить, а и дышать уже не
может.
Подследственный бледнеет, коченеет, и, кажется, что он вот-вот отдаст Богу
душу. Но следователь, однако, знает меру, чувствует, когда нужно отпустить
свою мертвую хватку.
Знает и отпускает. Минут пять подследственный надрывно кашляет, тяжело
дышит и моргает обезумевшими глазами.
Видя, что подследственный окончательно очухался, «душитель» разминает, как
будто готовясь к новому броску, свои изящные пальцы и повторяет вопрос:
– Где и при каких обстоятельствах вступили, вы в преступный сговор с
гражданином таким-то?
«Душитель» проработал в департаменте много лет и, уверяю вас, ни разу не
было такого случая, чтобы подследственный не ответил на поставленный
вопрос. Мало того, что отвечал, он еще при этом брал на себя все нераскрытые
департаментом дела.
Некоторые читатели, очевидно, думают, что следователь был, тем не менее, по
законам жанра обделен внимание начальства и влачил жалкое существование.
Ошибаетесь, читатель! Душителя уважали, почитали, награждали и даже
выделили ему лучшую квартиру в ведомственном доме. Однако, отслужив в
ведомстве десять лет и получив очередную звезду подполковника, «душитель»
из ведомства уволился и пропал, то есть натурально растворился. Как не искали
его лучшие следователи ведомства, но так и не нашли. Конечно, если бы они
сжали кое-кому горло, то этот кое-кто непременно рассказал бы, куда подевался
следователь, но таких пальцев в ведомстве было – раз два и обчелся, только что
у исчезнувшего следователя.
– – – – – – – – – – – – – – – – -
«Для новой театральной постановки на роль тапера требуется актер,
актриса – пианист»
Вот такое объявление дал я в эмигрантскую газету и стал ждать.
Первой позвонила дама.
– Сколько я буду иметь в час? – спросила она и, чуть помявшись,
поинтересовалась, – а интересные мужчины в вашей труппе есть?
– Нет, – ответил я, – в основном, дамы преклонного возраста.
Дама, не дождавшись ответа на вопрос о почасовой оплате, бросила трубку.
«…На бархане выросла фигура. Не появилась, не пришла, а именно выросла, будто поднялся сам песок, вылепив статую человека.– Песочник, – прошептала Анрика.Я достал взведенный самострел. Если песочник спустится за добычей, не думаю, что успею выстрелить больше одного раза. Возникла мысль, ну ее, эту корову. Но рядом стояла Анрика, и отступать я не собирался.Песочники внешне похожи на людей, но они не люди. Они словно пародия на нас. Форма жизни, где органика так прочно переплелась с минералом, что нельзя сказать, чего в них больше.
«…Бывший рязанский обер-полицмейстер поморщился и вытащил из внутреннего кармана сюртука небольшую коробочку с лекарствами. Раскрыл ее, вытащил кроваво-красную пилюлю и, положив на язык, проглотил. Наркотики, конечно, не самое лучшее, что может позволить себе человек, но по крайней мере они притупляют боль.Нужно было вернуться в купе. Не стоило без нужды утомлять поврежденную ногу.Орест неловко повернулся и переложил трость в другую руку, чтобы открыть дверь. Но в этот момент произошло то, что заставило его позабыть обо всем.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
«Компания наша, летевшая во Францию, на Каннский кинофестиваль, была разношерстной: четыре киношника, помощник моего друга, композитор, продюсер и я со своей немой переводчицей. Зачем я тащил с собой немую переводчицу, объяснить трудно. А попала она ко мне благодаря моему таланту постоянно усложнять себе жизнь…».
«Сон – существо таинственное и внемерное, с длинным пятнистым хвостом и с мягкими белыми лапами. Он налег всей своей бестелесностью на Савельева и задушил его. И Савельеву было хорошо, пока он спал…».
«… – Вот, Жоржик, – сказал Балтахин. – Мы сейчас беседовали с Леной. Она говорит, что я ревнив, а я утверждаю, что не ревнив. Представьте, ее не переспоришь.– Ай-я-яй, – покачал головой Жоржик. – Как же это так, Елена Ивановна? Неужели вас не переспорить? …».