Бультерьер - [27]

Домашние вечера посвящаю жене, дочке, собаке. С десяти вечера до трех ночи у меня — «личное время». Прихожу домой совершенно вымотанным. Я же имею дело с людьми, с проблемами, затрагивающими душу, сердце. Это гораздо тяжелее для состояния мозга и коронарных сосудов, чем тот же бизнес. Максимум, на что способен поздним вечером, — плотно поесть, погулять с собакой и улечься. Включаю какую-нибудь видеожвачку и под нее благополучно засыпаю. Если, конечно, у меня нет в этот момент «творческого зуда». Ну а если возник, могу до пяти утра просидеть.

Могут сказать, что я сейчас живу вполне благополучно. Да нет, просто сегодня гонения иные, меня никто не сажает в тюрьму, не отправляет в психушку. Но когда Женя Гинзбург снял про меня фильм «Утиная охота», на ТВ картина так и не появилась. Мне передали фразу одного клерка: «Фильм-то хороший — персона не та. Вот был бы кто-нибудь типа Добрынина, был бы и рейтинг». Ни в коем случае не подумайте, что жалуюсь. Но Розенбаума и сегодня надо пробивать так же, как и в старое доброе советское время. Человек независимый, имеющий собственное мнение, в нашей стране всегда находится под прессом. Но я такой, какой есть, таким и буду. А квартира, машина и дача — ей-богу, не главное, для нормального человека деньги — лишь один из атрибутов благополучия, причем не самый важный.

ВОЙНА В НАШЕЙ СТРАНЕ НИКОГДА НЕ ЗАКАНЧИВАЛАСЬ

Война все время висит над нами: в нашем государстве она, кажется, никогда и не заканчивалась.

Мы все время кровь льем — от участия в войне в Корее и до сегодняшнего дня. Если подсчитать количество убитых и раненых только за годы после перестройки, получится страшная цифра. В Таджикистане погибло и гибнет огромное число людей, уж про Чечню я не говорю…

…К взрывам, пулям, кишкам на проводах, к сожалению, привыкаешь. Обращаешь внимание уже на совершенно другие вещи. В Таджикистане — на то, как замечательный город Душанбе откатился на сто лет назад. В Афганистане приходилось с тоской глядеть в глаза людей, которые стали, нет, не убийцами, а убивающими, так точнее. Это нормальные люди, учившиеся в советских школах и к этому не привыкшие. Было очень много глаз, от боли в которых становилось не то что страшно, а нервы дергало.

До своей первой поездки в Афганистан я написал об этой войне лишь одну песню. Остальные родились после того, как я многое увидел своими глазами. И не писать об этом уже не мог. В моем сознании существуют как бы два Афганистана. Первый — это земля, где погибли тысячи молодых парней, это моя боль, изранившая душу. И второй Афганистан мне очень дорог — это Афганистан сильных и мужественных людей. Я далек от мысли, что там не было людей плохих, жалких. Были, куда они денутся, они есть везде. Но не они определяли облик нашей армии. И я еще буду писать о ней. И еще о женщинах — врачах и медсестрах, спасавших наших солдат… И о многом другом. Я пишу и буду писать об этом до конца. Это часть моей жизни, притом очень большой кусок.

Афганистан повлиял на меня как на актера. А как же иначе? Актер — это прежде всего человек. А Афганистан, как любая война, любая (как в одной моей песне сказано — «нечего вам объяснять, что такое война, если вы на ней не были»), она здоровых людей делает больными. Она очень многое ломает в человеке и очень много дает, как ни странно, хорошего. На войне нужно быть сильным человеком для того, чтобы хорошее впитать, а отрицательное не принять.

Я, в общем-то, в душе своей — человек военный, как это ни странно. Очень люблю армию, очень люблю оружие, может быть, потому, что я — пацан. А для мальчишки любить оружие, стрелять — это нормально. Я очень люблю погоны и очень уважительно к ним отношусь. Именно к погонам, а не ко всем, кто их носит. Это разные вещи — форма и то, что под этой формой. Я очень дружен с армией и флотом. Мало, наверное, осталось частей, где я не был.

Саше Розенбауму год. 1952 г

Саша, мама Софья Семеновна и младший брат Володя.

Жена Лена с дочкой Аней. 1977 г.

 

С дочерью и племянницей Машей (она слева).

В ночном с друзьями. 1986 г.

С однокурсниками-медиками.

Удачная рыбалка во время гастролей по приволжским городам. 1990 г.

 

Пикник под Самарой. 1992 г.

 

«Когда было получше со свободным временем, я часто проводил его верхом на лошади».

 

С медсестрой в больнице Екатеринбурга, где Александру однажды буквально спасли жизнь после тяжелейшего отравления. 1996 г.

 

В кабине самолета Л-39 на аэродроме Батайска. 1993 г.

На даче с «членом семьи», бультерьером Лаки. «Мы с ним бойцы».

«Езжу на «Кадиллаке»...

Новогодний поросенок. 1991 г.

 

Торт на 39-летии.1990 г.

С продюсером Беллой Купсиной, Владимиром Винокуром и Львом Лещенко в день 40-летия. 1991 г.

С Даниилом, сыном любимого продюсера. 1999 г.

С нанайцами.

«Я всю жизнь связан со спортом». В тренажерном зале. США, 1996 г.

«После путешествия на Амазонку Андрей Макаревич стал для меня настоящим другом». Январь 1999 г.

Когда я писал песни про войну, еще не побывав в Афганистане, то писал переполняемый фантазиями. Помню, как один умник спросил меня: «Что вы про эту войну пишете? Что вы вообще в этом понимаете?» Я смолчал, а потом спросил: «Чем вы сейчас занимаетесь?» Мой собеседник, известный писатель, ответил: «Пишу роман о Древней Руси». «Интересное дело, — говорю, — для меня война раз в пятьсот ближе, чем для вас Древняя Русь. Почему же вы можете писать о Древней Руси, а я о войне — нет?»