Бультерьер - [22]

Я ведь на сцене в любом случае артист, ибо исполняю достаточно драматические песни, сценарные, зримые, с определенным сюжетом. Я не просто пою — я вживаюсь в образ, будь то одессит с Молдаванки или образы из моих военных песен.

Когда мне принесли сценарий, я сначала несколько смутился: Джафар — человек, мягко говоря, нехороший… Но в фильме все определяет главное обстоятельство — гражданская война. Конечно, методы, которыми действует мой Джафар, жестоки, но в этом и суть: любая война — это кровь, грязь, резня. Война — это две равноправные правды, и у каждой стороны она своя. В преданности Джафара правде и правоте своих — его верность родине, его гражданское мужество. Жестокость и несправедливость моего героя — это прежде всего жестокость и несправедливость самой войны.

Джафар — не бандит. Джафар — человек, попавший в ситуацию гражданского противостояния. Мы же не можем осуждать ни Щорса, ни Деникина. С точки зрения психологии мой герой — замечательный человек. Когда я пришел к Ролану Антоновичу Быкову, то спросил: «Вам Мюллер нравится? А если я буду играть Джафара как Мюллера?..»

Конечно, я не проходил актерского класса, не занимался этюдами. Может быть, разобраться в этой роли мне помогли какие-то жизненные наблюдения. Я ведь за концерт пропеваю тридцать-тридцать пять песен, которые очень драматургичны и на каждую из которых можно снять не только клип, но и полнометражный фильм. Так что я за это время проживаю тридцать жизней. Не говоря о том, что как врач я видел множество людей в самых разных ситуациях.

За роль Джафара мне не стыдно. Картина прошла довольно широким экраном (что хорошо для сегодняшнего отечественного кинопроката) и получила хорошую критику. Я в кино дебютант и, повторяю, не хотел сниматься лишь для того, чтобы просто сняться. Мне хватает популярности и уважения зрителей в своем деле. Но поскольку у меня роль получалась и мне было интересно работать, то я снимался в картине «Чтобы выжить» с удовольствием.

Все трюки, которые проделывает в картине мой герой, исполнял я сам. Пришлось, конечно, потренироваться перед съемками… Риск очень люблю, но риск разумный. Готовясь к съемкам трюка, где нужно было на полном ходу с автомобиля забраться по веревочной лестнице на вертолет, я откровенно сказал главному каскадеру, что если хоть на секунду почувствую неуверенность в себе, то попрошу дублера.

Есть предложения продолжить работу в кино. Но я от ролей большей частью отказываюсь, потому что очень уважительно отношусь к этому труду и достаточно люблю себя (в хорошем смысле этого слова). И еще боюсь… продешевить: я не имею права на дешевизну. Многие сценарии мне присылают совершенно ясно для чего: Розенбаум в фильме — это определенная доля кассового успеха. Это относится к любому популярному артисту. Но если мне сценарий нравится и я чувствую, что смогу, да еще когда и другие мне говорят, что я смогу, то я с удовольствием отдаюсь этой работе. Работа это тяжелая, но для меня она словно смена декораций. Иногда хочется отвлечься от эстрады и погрузиться в другую, тоже тяжелую, но совершенно другую работу. Когда это получается, я очень рад.

И до нынешнего глухого застоя в кинематографе у меня были приглашения, от которых я большей частью отказывался. Конечно, на Гамлета не приглашали. Мне предлагали играть «мои» роли, в основном самого себя. Имелся в виду не я, Розенбаум, но люди, похожие на меня по внутреннему характеру, состоянию души. Было два очень приличных сценария. А сейчас такая ситуация в кино, что просто так ничего не предлагается. Что уж говорить о дилетанте киноэкрана Розенбауме, если Валентин Гафт без работы! Заслуженным артистам негде и не в чем сниматься!!!

Для клипа я выбрал именно «Вальс-бостон», потому что, когда я кому-то говорю название песни, мне сразу отвечают: «А-а!» Кроме того, эта песня — джазовая композиция, которая хорошо принимается слушателями разных стран. Музыка и настроение «Вальса-бостона» интернациональны.

Клип на «Вальс-бостон» — это и ностальгия: сама эта песня ностальгическая по духу. Для клипа я сделал новую аранжировку песни, отличную от концертного исполнения. Хотелось сделать то, что называется произведением искусства, то, что у костюмных дизайнеров называется «высокой модой». Конечно, можно было бы взять и снять «Вальс-бостон» во дворе, и зрители все равно бы плакали. Но это легкий путь, и я заранее сказал, что не хочу этого.

Мне нужен высокохудожественный клип, поэтому-то я работаю не с клип-мэйкерами — это не для меня. Почему? Потому что все они — подражатели, все их клипы — слабое подражание японскому, американскому, французскому… Я могу, к примеру, спеть блюз, но никогда не спою его так, как негр из Гарлема. Вот так и наши клип-мэйкеры. Они умные, талантливые ребята, но никогда они не сделают американского клипа, потому что они не американцы. А я работаю с «киношниками», профессионалами, которые сделают клип как хорошее советское кино.

У нашего кино есть свои замечательные традиции и свой стиль, что бы там ни говорили. Вот чего я хочу от этой истории. За четыре минуты, пока звучит песня, нужно прожить жизнь и должны смениться четыре времени года.