Бультерьер - [17]

Барды… Там масса отличных ребят, но эти аппаратчики от КСП… Они просто душат все, они сектанты: «Кто не с нами, тот против нас». Они — обком партии, чистый обком. Но это не про шестидесятников — они были все разные, физики-лирики. Но вот когда барды стали семидесятниками, то уже — бррр… отрыжка. А уж когда они в восьмидесятых стали свои «движения» проталкивать… И пошли у них комиссии по поиску молодых талантов, президенты, конкурсы, лауреаты…

Люди в шестидесятых годах собирались у костров, на полянах просто песни петь. Это было по времени. А когда это пролезло в восьмидесятые, это стало омерзительным.

Меня спрашивают: «Вы знаете Движение самодеятельной песни?» «Я? Движение самодеятельной песни? Да вы что, очумели, что ли? Я знаю движение за предоставление гражданских прав неграм Южной Африки. Но я не знаю движения любителей аквариумных рыбок. Я не знаю движения собирателей спичечных этикеток». Движение…

Ко мне приходят ребята и говорят: «Дядя Саша, что за ерунда? Мы приходим на слеты этих КСП-бардов, показываем песни, а нам говорят: «Это нам не надо, это розенбаумщина».

Ну не любите вы Розенбаума, но кому мешает нонсептаккорд? Кому помешала уменьшенная седьмая ступень, объясните мне?!

Однажды где-то на слете КСП жгли муляж Розенбаума. Меня обвиняли в том, что я ушел на профессиональную эстраду за деньгами. А моя ставка была тогда 5 рублей, в Клубе же самодеятельной песни мне давали за концерт 25.

Мне говорили: «Что вы там поете в залах, во дворцах спорта? Приходите к нам, пойте перед подготовленной публикой». Значит, академик, который меня слушает на концертах, офицер или Вася от ларька — публика неподготовленная, а они — просветители, элита, интеллектуалы. Поющие завлабы… Я не хочу их обижать. Но — всю жизнь в палатке? Всю жизнь в палатке?! С дырочкой в левом боку… Это при социализме имело смысл.

Сейчас полупрофессионалов отовсюду гонят. Инфантилы и импотенты не нужны миру, который стремится жить активно. Конечно, самих песен это не касается: их сочиняют, поют и будут любить. Я имею в виду другое: функционеры от авторской песни губят молодежь. Они — судят: это хорошо, годится для полянки, а это — не годится, это «эстрада»…

Некоторые умные, с поляны, говорят: «Ну что Антонов? «Вишневые, грушевые, тенистые, прохладные…» А Антонова вся страна любит. Значит, надо подумать — за что его любят? Да дай Бог им такие мелодии и такие слова, какие Антонов пишет.

Юра Антонов — он может нравиться, может не нравиться, но песни пишет народные, настоящие. «Под крышей дома твоего» — это образ такой, который близок каждому человеку, потому что у каждого человека есть крыша дома своего.

А «вишневые, грушевые, тенистые, прохладные» — у каждого они были. И каждый ходил по Липовой улице или хотел ходить. И каждый пойдет еще по этой тенистой улице жарким летом, и будут через зеленые кроны солнечные лучи греть его седую или стриженую мальчишескую голову. Это колоссальный образ. И тот, кто хочет найти в этом суперпоэзию, никогда ее не найдет. Потому что она уже есть, а он ее не видит, не слышит и никогда не услышит. Потому что это надо чувствовать.

А как они выходят петь эти свои песни? Свитер и кеды. Согласен — это образ. Но ты потертые кеды должен приносить на концерт как сценическую одежду, и свитер может быть рваный. Это твой имидж, твой сценический образ. Так и принеси его чистый, на вешалке. А для них норма — от костра сразу на сцену в той же самой одежде, потной и вонючей…

Я очень не люблю наших рокеров, которые со сцены поют про голые-босые ноги, потом садятся в шикарную тачку и едут домой. То же самое с этими бардами, только с другой стороны. Они всю жизнь претендовали на мессианство. Восемь человек сидят, гитара по кругу… А о том, что гитара строить должна, об этом ведь вообще речи нет. Вот и начинаются эти звуки… Да при этом все хотят, чтобы Мандельштам с Пастернаком звучали. Да не должны Мандельштам с Пастернаком в большом количестве звучать под музыку, потому что у них музыка уже внутри стиха заложена! Или вот такие строчки: «Не слышны в саду даже шорохи, все здесь замерло до утра. Если б знали вы, как мне дороги подмосковные вечера». Не Шекспир ведь, правда? А эта гениальная песня уже сколько держится! Барды говорят: «Эта Пахмутова! Ну что такое Пахмутова?» Да с точки зрения музыки им всем до Пахмутовой как до Луны.

Пастернак, Мандельштам, Цветаева, Ахматова… Они, наверное, уже сколько лет в могилах ворочаются от этих бардов, которые берут величайшую поэзию — и чешут.

Когда заходит речь о бардах, я всегда говорю: «Я вам сейчас спою бардовскую песню. Газета есть у кого-нибудь?» Мне дают газету. И я начинаю ее читать под музыку. Под их так называемую музыку…

Я не противопоставляю разные явления. В шестидесятых годах это было — класс, а сегодня — все, ребята! Сегодня нужно на гитаре уметь играть, чтобы людей брать за живое… Если этого не понять — так и будешь у костров сидеть. Они знают эту мою позицию и очень обижаются. И совершенно напрасно, потому что я к ним никакого зла не питаю. Просто хочу, чтобы каждый человек занимался своим делом профессионально.