Бульдожья хватка - [54]

Том отбросил удочку и встал с бревна, что далось ему нелегко.

– Не надо читать мне нотации.

Бо подошел вплотную.

– А я считаю, что как раз надо, старый вы пес. Какого черта вы здесь делаете? Хотите проторчать до конца жизни? – Он схватил учителя за плечо, встряхнул. – Знаете, что я думаю?

– Не знаю. – Том снял руку с плеча. – И что же ты думаешь?

– Что вы сдрейфили, Профессор.

Макмертри резко глянул на Хейнса.

– Думаешь, я сдрейфил. Я?

– Как лапочка-старшеклассница.

Том вспыхнул, надвинулся на Бо, руки сжались в кулаки.

– Послушай, Боцифус. Я тебе за все очень благодарен, но сейчас…

– Что «сейчас»?

Макмертри моргнул, помедлил.

– Говорите. Я знаю, что у вас на языке. Что вы сейчас надерете мою черную задницу. Так? Само собой. Я вас обидел, и вы готовы к бою. Но вам под семьдесят, вчера была химиотерапия. А я здоровенный негритос, который утром отжался пятьдесят раз и остановился по своей воле, а мог бы отжиматься и дальше. Но когда я сказал вам обидные слова, первая реакция была – дать сдачи. Так оно и бывает, Профессор, когда тебя обижают. Ты даешь сдачи. И для вас это естественно.

Том отвернулся.

– Что вас останавливает? – не отставал Бо. – Рак? Хорошо, он вернулся. И? Доктор все удалит, еще несколько химических промывок – и он уйдет навсегда. Вы старый? И? Я видел, как вы вкалываете – дадите фору любому, кто на двадцать лет моложе. Даже сейчас здоровы как бык, старый вы пес.

– Да не знаю я, что делать, черт подери! – прокричал Макмертри, не в силах сдерживаться. – Конечно, ты прав. Я согласен. Пусть я испугался. Доволен? Старый Профессор испугался. Мне шестьдесят восемь лет, жена на том свете, работы нет, семья далеко, барбос скоро умрет, и какого хрена мне делать, понятия не имею!

– Чего вы хотите? – спросил Бо, уже мягче.

– Что-то во мне хочет вернуться. Дать бой… – Том вздохнул. – А что-то… – хозяин взглянул на спящего бульдога, – …зовет туда, куда скоро отправится Массо… снова увидеть Джули. – Он замолчал, в груди все клокотало. – Представь себе, я сегодня как будто обрадовался. Когда доктор сказал, что рак вернулся, я даже был доволен. – Том уже не мог продолжать. Он уставился в землю, но поднял голову, когда в поле зрения оказались ботинки бывшего ученика. – Пойми…

– Нет, это вы поймите, – оборвал его Бо и ткнул в грудь Профессора пальцем, бешено сверкая глазами. – Хотите сказать, что предпочитаете умереть? Что единственный выход – смерть? Извините, но идите с этими мыслями в жопу. Мой отец умер, когда мне было пять лет. Его повесили двадцать белых в простынях и капюшонах. Вы спрашиваете меня, почему я работаю в Пуласки. Я вам отвечу. Эти ублюдки каждый день должны помнить: Боцифус Хейнс ничего не забыл. И этот бой я не прекращу никогда, Профессор. Никогда. Он у меня в крови. Для этого я родился. А себя не переделаешь. И когда я сказал, что вы сдрейфили, вы тотчас встрепенулись. Вы поднялись, чтобы драться. А сдадитесь – это будете не вы.

Он замолчал, тяжело переводя дыхание.

– Я и не сдаюсь, – возразил Том. Он яростно глянул на Хейнса, явно устав от нотаций.

Бо ответил яростным взглядом, но через несколько секунд его лицо расплылось в улыбке, и он глянул вниз.

– Мы те, кто мы есть, Том. Мы с вами – как этот бульдог.

Том смущенно поморщился и глянул на Массо, который мирно посапывал.

– Именно. – Бо улыбнулся и тоже посмотрел на собаку. – Вот Массо. Что вы видите? Смирный и добрый пес, который лижет вас в лицо и целый день дрыхнет. Он стал таким, потому что таким его за долгие годы сделали люди. Одомашнили. Слышите меня?

– Слышу, но что ты хочешь…

– Сейчас объясню. Английский бульдог – это не домашняя собачка. Английский бульдог – это потомок бульмастифа, бойцовый пес. Воин. В старые времена бульдогами пользовались полицейские, когда ловили бешеных быков. Бешеных быков. Они вцеплялись быку в нос и так держали, пока полицейский не надевал на быка узду. И Массо именно такой. Это его суть. Жаль, что вы никогда его таким не увидите. Он скоро уйдет, а его так никто по-настоящему и не обидел. Но готов спорить, Профессор, – даже сейчас, когда он уже стар, как Мафусаил, если кто его обидит – ему и в голову не придет отойти в сторонку, лечь на травку и умереть. – Он смолк. – Помяните мое слово. Я, Боцифус Хейнс, беру в свидетели Иисуса Христа – этот пес даст настоящий бой.

Том долго стоял и смотрел на него. Сквозь сосны пробивался легкий ветерок. Наконец он не выдержал и улыбнулся.

– Откуда ты столько знаешь про бульдогов?

– Джэзз любит смотреть исторический канал. – Бо ухмыльнулся. – По большей части всякую хрень показывают.

Макмертри засмеялся – и низ живота откликнулся болью. Он покосился на Хейнса.

– Ты хочешь сказать мне, что я – бульдог?

Бо улыбнулся и с легким прищуром подошел поближе.

– Хочу сказать, что вас обидела юридическая школа и лично Джеймсон Тайлер, и если не дадите им сдачи – откажетесь от себя самого. Что вы больной и старый – не имеет значения. Вы такой, какой есть. Как и я. – Он помолчал. – Как и Массо.

Он подался вперед, обхватил Тома и крепко стиснул.

– Это мое заключительное слово, старый вы пес.

Бо пошел было прочь, но, не поворачивая головы, остановился.