А еще отец любил говорить: «У беды — две головы».
Сунбуль сбил огромный самосвал, везший шлакоблоки на стройку. Возле самого базара. Ехала с каким-то парнем, его сразу насмерть.
Бульбуль-ака бросился в больницу. В реанимацию его не пустили.
Он вернулся домой. Достал ледяными руками из-под ковра деньги. Оставил семье записку. Взял из машины рубашку Сунбуль, которую всегда возил с собой.
Через час он уже был в реанимации. Была ночь, в приоткрытое окно пели птицы, он не слышал. Натянул на себя рубашку Сунбуль и сел рядом. Она лежала неподвижная, как статуя, почти вся в гипсе.
Он осторожно прилег рядом и прижался к ней. «Я — Сунбуль».
Вспомнив, накрыл лицо платком и провалился в тугую темноту.
Он проснулся один и в другой палате.
Сквозь жалюзи било солнце, у изголовья шептались медсестры. Оказалось, он проспал почти два дня. Его перенесли сюда. А где Сунбуль? Девушка, Сунбуль? Медсестры переглядывались.
Он вышел из палаты и пошел по коридору, не замечая, что на нем рубашка Сунбуль.
Его жизнь оказалась не нужна. Если бы он был человеком базара…
А может, наоборот, это базар так распорядился?
Хотел поговорить с врачами, все были на обходе. Он держался за перила и опускал ногу на следующую ступеньку.
Может, это базар, уже почти не существующий, опять уладил по-своему.
Он вышел из больницы и сощурился от солнца. Увидел жену, которая играла с внуком, дожидаясь его. Машинально помахал им рукой. Жена убрала игрушку в сумку и стала подниматься со скамейки.
