Буквенный угар - [9]
Три с половиной года назад со мной случилось несчастье — меня полюбили, и я полюбила.
У него тоже семья. Мы не встречались наедине, нет.
Даже слова признания были произнесены в толпе (хотя двое в толпе — тоже уединение, да?).
У нас с ним были одинаковые нравственные планки.
Не знаю, для чего это было послано. Не знаю.
Ведь ясно же было заранее, что мы исключим все тактильные контакты из отношений — об этом речи вообще не могло быть, — это было табу, прелюбодеяние, или что там еще…
И не потому, что это некий абстрактный грех — нет. Просто потому, что от этого будет больно многим.
Ну вот.
Когда стало невмоготу, я сделала все, чтобы уехать из того города сюда, в Питер.
Сейчас я соскочила с этой ломки.
А может, столько боли накопилось, что душа впала в кому, а очнувшись, стала немного другой.
Я лелею в себе эту хрупкую не-любовь и не-боль и молю, чтобы та пытка не возвращалась.
От этого методичного убивания любви я и начала писать.
Сублимация. Фрейд бы возрадовался.
Я все время чувствовала свою двоякую преступность: за то, что люблю чужого мужчину (пусть платонически, но люблю и вызываю любовь!), и за то, что убиваю любовь к нему.
Такая вот амбивалентность.
Видите, какой у меня иммунитет выработался?
Так что вряд ли Вы смутите мое душевное спокойствие, которого нет, но которое где-то рядом…
У меня всегда получалось дружить с мужчинами. Именно дружить.
Всегда, конечно, была в отношениях стадия гендерной пристрелки, но полом обладают все женщины, а остроумием и мозгами — нет. И умницы мужчины очень быстро начинали ценить во мне то, чего нет в других тетках.
Когда я нежилась в хрупком выздоровлении от своей любви запретной — примерно месяца полтора оно длится, — мы стали разговаривать с Вами.
И на меня вдруг снизошла банальная мысль: на свете есть очень достойные мужчины, и мне не нужно думать, что та моя любовь — это рок какой-то несчастный.
Это причудливое пересечение траекторий судеб, но оно не исключительное. Таких пересечений может быть много. Много разных любовей…
В той жуткой ломке я сохранила себя кое-как.
Сохранила близких от ран, и боли, и смятения.
Что осталось мне?
Все та же я.
Я есть у себя.
И рассказы. Самый первый — наивный и нервный — назывался „Чужой“. Они зажили своей жизнью — есть сеть, есть ниточки в новое, к новым людям, даже иногда случаются большие радости, как Вы.
Ну вот.
Повестнула Вам о себе.
Лика».
Она влюбилась смертельно остро, неожиданно для себя, но если бы кто-нибудь из знакомых об этом узнал, вряд ли удивился бы.
Люди, знавшие их обоих, мысленно сопоставив ее с ним, немедленно чувствовали сходство и парность.
Ничего не менял тот факт, что оба уже принадлежали разным семейным пьесам намертво.
Ни он, ни она не мыслили разрыва сюжетной линии жизни, чтобы потом тачать лоскутное одеяло вторичного счастья вдвоем.
Надо было жить с этой раной в голове и стоном в горле.
Ей было бы легче, знай она, что он чувствует то же.
О да, он давал ей понять, что видит ее и выделяет из всех, что даже любит. Но это было неуловимо-двойственно, полудружески, словно она была пикантной мелочью в его энергичной жизни.
Она, конечно, могла без него жить.
Но совсем без него.
Так, чтобы не видеть и не знать его.
Внушить себе, что придумала его, приснила себе.
Переболеть и выздороветь, чтобы не текла кровь из головы.
Первые месяцы они просто дружили.
Она ходила по краю легко, как слепая. Он был для нее жителем Олимпа, которому внимала и восхищалась.
Чтила его возвышенно и отстраненно — апологетка и идиотка в одном лице.
И оказалась не готова к тому, что он так волнующе красив и так бесспорно мужественен.
Хотя, нет, это ни при чем — полюбила бы его, будь он толст, лыс и безобразен.
Приговорена была к этой любви, и приговор был приведен в исполнение…
Теперь этот абрис шероховатой щеки в полупрофиль ранил взгляд.
И голос его был как шероховатая небритая щека…
Всегда хотелось легонько провести пальцем по этой шершавой поверхности.
И при мысли об этом в голове перестукивались строки Сапфо: «Богам равным кажется мне по счастью человек, который сидит к тебе близко-близко и, обращенный к себе, твой слушает голос».
Странную бесчувственность, почти стерильность ощущала она при случайном физическом касании. Любовь к нему никак не соприкасалась с желанием обладать. Словно она еще мала и ничего не знает о взаимодействии полов, а только испытывает необъяснимое притяжение…
Спасалась от этой любви по старому бесполезному рецепту: с глаз долой — из сердца вон. Но видеться приходилось все равно — общий социум, куда от него.
Он был подчеркнуто внимателен к жене, она влюбленно смотрела на мужа.
Она шифровала свои действия, но без всякой жалости к себе не расшифровывала его взгляды, слова, жесты, и все эти хлопоты были бесполезны, любовь терзала ее, подстерегая и заставая врасплох.
Сколько сил уходило на то, чтобы перемолвиться парой дежурных фраз по телефону, ничем себя не выдав, преодолевая жгут чувств, захлестнутый вокруг горла, никто не знает.
«Господи, если у него все так же — то это почти счастье! Нет, нет, конечно, у него не так. Ему по силам и по нраву сдержанность, и он живет тысячью других дел и лиц».
«Кто лучше знает тебя: приложение в смартфоне или ты сама?» Анна так сильно сомневается в себе, а заодно и в своем бойфренде — хотя тот уже решился сделать ей предложение! — что предпочитает переложить ответственность за свою жизнь на электронную сваху «Кисмет», обещающую подбор идеальной пары. И с этого момента все идет наперекосяк…
Бен Уикс с детства знал, что его ожидает элитная школа Сент-Джеймс, лучшая в Новой Англии. Он безупречный кандидат – только что выиграл национальный чемпионат по сквошу, а предки Бена были основателями школы. Есть лишь одна проблема – почти все семейное состояние Уиксов растрачено. Соседом Бена по комнате становится Ахмед аль-Халед – сын сказочно богатого эмиратского шейха. Преисполненный амбициями, Ахмед совершенно не ориентируется в негласных правилах этикета Сент-Джеймс. Постепенно неприятное соседство превращается в дружбу и взаимную поддержку.
Самое завораживающее в этой книге — задача, которую поставил перед собой автор: разгадать тайну смерти. Узнать, что ожидает каждого из нас за тем пределом, что обозначен прекращением дыхания и сердцебиения. Нужно обладать отвагой дебютанта, чтобы отважиться на постижение этой самой мучительной тайны. Талантливый автор романа `После запятой` — дебютант. И его смелость неофита — читатель сам убедится — оправдывает себя. Пусть на многие вопросы ответы так и не найдены — зато читатель приобщается к тайне бьющей вокруг нас живой жизни. Если я и вправду умерла, то кто же будет стирать всю эту одежду? Наверное, ее выбросят.
Однажды утром Майя решается на отчаянный поступок: идет к директору школы и обвиняет своего парня в насилии. Решение дается ей нелегко, она понимает — не все поверят, что Майк, звезда школьной команды по бегу, золотой мальчик, способен на такое. Ее подруга, феминистка-активистка, считает, что нужно бороться за справедливость, и берется организовать акцию протеста, которая в итоге оборачивается мероприятием, не имеющим отношения к проблеме Майи. Вместе девушки пытаются разобраться в себе, в том, кто они на самом деле: сильные личности, точно знающие, чего хотят и чего добиваются, или жертвы, не способные справиться с грузом ответственности, возложенным на них родителями, обществом и ими самими.
История о девушке, которая смогла изменить свою жизнь и полюбить вновь. От автора бестселлеров New York Times Стефани Эванович! После смерти мужа Холли осталась совсем одна, разбитая, несчастная и с устрашающей цифрой на весах. Но судьба – удивительная штука. Она сталкивает Холли с Логаном Монтгомери, персональным тренером голливудских звезд. Он предлагает девушке свою помощь. Теперь Холли предстоит долгая работа над собой, но она даже не представляет, чем обернется это знакомство на борту самолета.«Невероятно увлекательный дебютный роман Стефани Эванович завораживает своим остроумием, душевностью и оригинальностью… Уникальные персонажи, горячие сексуальные сцены и эмоционально насыщенная история создают чудесную жемчужину». – Publishers Weekly «Соблазнительно, умно и сексуально!» – Susan Anderson, New York Times bestselling author of That Thing Called Love «Отличный дебют Стефани Эванович.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Анна Ривелотэ создает произведения из собственных страданий, реальность здесь подчас переплетается с призрачными и хрупкими впечатлениями автора, а отголоски памяти вступают в игру с ее воображением, порождая загадочные сюжеты и этюды на отвлеченные темы. Перед героями — молодыми творческими людьми, хорошо известными в своих кругах, — постоянно встает проблема выбора между безмятежностью и болью, между удовольствием и страданием, между жизнью и смертью. Тонкие иглы пронзительного повествования Анны Ривелотэ держат читателя в напряжении с первой строки до последней.