— В контракте нет ни слова о принуждении, — вкрадчиво заметил он. — Ты ведь подписала его по доброй воле, не так ли?
— Как ты можешь?! — потрясенно прошептала Мария. — Неужели тебя не мучают угрызения совести?
Алекс рассмеялся, казалось бы, вполне добродушно.
— Интересные вопросы, особенно из твоих уст. — Его улыбка померкла, взгляд опустился на ее губы. — Один месяц, agapimou. Всего один месяц в моей постели.
Слова Александроса заставили Марию покраснеть.
— Я тебя ненавижу! — выпалила она.
— Сколько угодно, дорогая. Меня это не волнует.
— Ты должен кое-что уяснить. — Мария изо всех сил пыталась сохранить остатки гордости. — «Согревать вашу постель» — это одно, но не рассчитывай на мое участие в том, что в ней будет происходить.
Белые зубы мелькнули в мимолетной усмешке.
— Это вызов?
— Просто информация.
— Вызов, дорогая. Который я охотно принимаю.
Он наклонил голову и легко потерся губами о ее губы. Снова и снова. И Марии, вопреки недавнему заявлению, очень захотелось закрыть глаза, прильнуть к этому мужчине и ответить на его ласку.
«Я ничего не чувствую», — напомнила она себе.
И попросила Бога сделать так, чтобы это было правдой.
Что она делает? Упаковывает все свои вещи? Джинсы, футболки, свитера. Кроссовки и босоножки…
Алекс посмотрел на часы и нахмурился. Неужели прошло всего пять минут с того момента, как Мария вытащила откуда-то из-за угла чемодан и начала собираться?
Ну и чердак! Он же категорически не пригоден для жизни.
Правда, пол был деревянным, но о какой-либо полировке или другой отделке говорить не приходилось. Стены, хоть и кирпичные, давно отсырели и потемнели. Потолок был высоким, но все пространство занимали хитросплетения труб и электрических проводов. Что ж до мебели… Имелась в наличии парочка рабочих столов, шкафов и табуретов. И еще множество коробок. В дальнем конце помещения стояла кровать, за ней ширма, отделявшая, по-видимому, ванну.
Алекс не мог оторвать взгляда от кровати. Обычной двуспальной кровати…
Она была аккуратно застелена, как в монастыре.
Но Алекс буквально видел, как уставшие Мария и ее любовник засыпают, тесно прижавшись друг к другу. Она лежит к нему спиной, и ее попка упирается ему в живот… Он может проснуться среди ночи, снова возбужденный ее близостью, и начать ласкать ее, пока она сонно не прошепчет его имя и не раскроется для него — влажная, теплая…
— Черт возьми! — рявкнул Алекс и подскочил к кровати, на которой стоял раскрытый чемодан. — Хватит!
Мария испуганно повернулась к нему.
— Может быть, ты забыла, что представляет собой моя страна? — процедил он сквозь зубы. — Напоминаю тебе, что это вовсе не дикая пустыня. Там есть магазины.
Это правда. В столице Аристо, Эллосе, было столько бутиков, что сделало бы честь Пятой авеню! К сожалению, цены в них соответствующие. А с ее финансовыми возможностями Марии вообще там делать нечего. Один наряд из такого бутика, и она будет в долгах всю оставшуюся жизнь! Наряд, в котором она ходила сегодня на деловую встречу, и без того опустошил ее кредитную карточку.
— Извини, — ответила Мария сладким голосом, способным вызвать диабетическую кому, — но я еще не собралась.
— Собралась. Ты уложила одежды на десять женщин! — прорычал Алекс.
«Всего на одну», — мысленно поправила его Мария, которая не представляет, что ждет ее на другом конце света, включая погоду.
Она взяла джинсы. Футболки. Босоножки. Походные ботинки. Пару свитеров. Подумала о чем-нибудь нарядном, но зачем? Она не собирается по вечерам выходить в свет.
По вечерам ей предписывается «согревать постель» принца.
Мария наблюдала за тем, как Александрос застегивает ее чемодан. Она ненавидела его, как женщина, но не могла не восхищаться им, как художник. Нет, не Александросом Каредесом как таковым, а стройным, гибким, мускулистым его телом. Широкими плечами и развитой грудной клеткой. Узкими бедрами и длинными ногами. Черными волосами, темными глазами и лицом, словно высеченным из мрамора древнегреческим скульптором Праксителем.
И обнаженный он был совершенен.
Она хорошо помнила это. Мускулистые, жилистые руки, плоский, с рельефными мышцами живот, внушительных размеров плоть, восставшую из гущи темных завитков…
Мария сглотнула и метнулась в рабочую часть мансарды. Достала с полки большую хозяйственную сумку, чтобы сложить в нее инструменты. Пусть его высочество поиграет в свои игры. Неужели он действительно рассчитывает, что она станет спать с ним? Не «спать», конечно. Мария хорошо помнила ту единственную ночь в его постели. Им было не до сна, потому что он овладевал ею снова и снова, каждый раз доводя до безумия, заставляя делать такие вещи…
У Марии перехватило дыхание.
Он ничего не заставлял ее делать, она сама с радостью совершала то, о чем лишь слышала и читала, и даже не представляла себе, что когда-либо отважится на подобное.
Мария сказала Александросу правду — если он будет настаивать на выполнении своих требований, она не будет в этом участвовать. Да, она ляжет в его постель, но не пошевелится. И пусть он делает что хочет — прижимается губами к ее сомкнутому рту, к ее равнодушным соскам, неподвижным бедрам. Она ни на что не станет реагировать. Не станет… не станет…
