Бухарская армия, 1917–1920 - [10]
19 июня на одни Каршинские ворота прибыли 3 партии австрийцев: одна – в 6 человек и две – в 7 человек.
В последнее время иностранные рабочие с завода в город не пускаются. На заводе производится также ремонт имеющихся у частей винтовок, револьверов и пулеметов. Все винтовки и пулеметы, приобретенные правительством посредством скупщиков с разных сторон республики, поступают на завод для просмотра. Часто получаются винтовки в весьма грязном виде (заржавлены), а пулеметы в разбросанном виде, и часто к большинству пулеметов не хватает частей, что и затрудняет пускать их в действие, так как выработать ту или другую часть не только пулемета, но и винтовки мастерская не может. В мастерской австрийскими мастерами и техниками была попытка построить аэроплан, но попытка эта не увенчалась успехом...» .
Подчинялись военнопленные своим собственным офицерам, которые ввели жёсткую дисциплину. На оружейном заводе командовали австрийцы: фельдфебель Ланге и офицер Мур. В январе 1919 г., по тем же сведениям контрразведки, в Бухару прибыл из Ферганы германский офицер Циммерман, скрывавшийся после Осиповского мятежа{118}. В июне он привез отряд рабочих-«австрийцев», а затем отправился в Закаспий. Осенью 1919 г., по воспоминаниям М.Ф.Бейли, в Бухару прибыло еще около 250 «румын», больше половины которых осталось в Бухаре, а остальные отправлены в мастерские ферганских басмачей{119}.
Впоследствии не без помощи англичан и афганцев было налажено еще несколько предприятий. Недалеко от Старой Бухары была открыта оружейная мастерская, где работали 80 иностранцев, изготовлявших по 12 винтовок в день{120}. В 1920 г. в одном Аскар-Абаде работало свыше 200 «австрийцев», которые ежедневно давали до 12 тыс. патронов. Военная мастерская в столице ежедневно давала до 500 пар обуви. Один из членов ТуркЦИКа докладывал: «Инструкторами военного строя являются, главным образом, бывшие военнопленные и частью русские. По военному снаряжению работают в нескольких верстах от Бухары 60 человек бывших военнопленных и 21 человек в другом месте. Они соблазнились... хорошей заработной платой (1500 руб. в месяц), наняты были в Самарканде»{121}. Ряд мастерских был организован и в бекствах: так, у шахрисябского бека было около 200 таких рабочих, которых он во время бегства от большевиков беспощадно вырезал{122}.
Почти все обученные войска располагались в Бухаре и ее окрестностях. П.П.Введенский довольно метко охарактеризовал эту «стратегию»: «Главное военное, если так можно выразиться, внимание бухарцев обращено на защиту собственно Старой Бухары, дачи Эмира возле Сеттареи Мохасса, за сим Чарджуя, полосы вдоль Аму-Дарьи и самаркандской границы в Хатырчи. Главные силы бухарцы держат в Сеттареи Мохасса и в окрестных кишлаках. Большее же внимание бухарцев на случай нападения со стороны Туркестана обращено на разрушение железнодорожных линий на своей территории, это – 300 верст. Бухарцы полным разрушением линии надеются отвратить удар на Ст[арую] Бухару – священное место в глазах мусульман. Для этого Бухарское Правительство снабдило после бухарских событий свои войска и бекства вдоль Средне-Азиатской железнодорожной линии шанцевым инструментом, скупленным по преимуществу в Термезе у демобилизованных русских воинских частей, и другими материалами для растаскивания рельс и шпал»{123}.
Точный список сформированных в то время частей неизвестен, да и вряд ли он существует. Однако эмиру удалось сорганизовать довольно много войск. В документах фигурируют Кубанский и Терский казачий полки – очевидно, они были переформированы из эскадронов «Кавказ». Также был сформирован отряд «Думбула пуль»: название означало, что он вооружен берданками. В начале июня 1919 г. они были заменены трехлинейками. В нем было 200 человек младшего возраста, в значительной части туркмены. Человек 50 из них несли караул у дворца кушбеги. По кишлакам и путям, между железной дорогой и городом, было до 5000 человек, т.н. мергесов (старики): мобилизованные из кишлаков от 18 до 40 лет, все на плохих конях. Они были вооружены берданками и «английскими винтовками старого образца, называют их афганскими». Стены и ворота города караулило до 2 тыс. чел. сешамбеги: сарбазы от 30 до 60 лет, «но встречаются молодые, говорящие по-русски унтер-офицеры». Рота их в 200-250 чел. стояла у дачи эмира в Шир-Будуне. У каждых ворот располагалось по роте или 2-3 взвода с фитильными пушками. Караулы стояли также в сараях, чайханах и частных домах, вне и внутри городских стен. Отряды и конные патрули вели очень бдительную службу вокруг города, особенно ночью: «Всю ночь через каждые 10 минут отправляются кругом города конные патрули в 6-10 человек»{124}. Летом 1920 г. в Бухаре в личную охрану эмира были отобраны «по 5 человек из каждого кишлака – наиболее преданных эмиру». Тогда же в столице сосредоточили много туркменских конников{125}.
Кроме этих и других частей Бухарская армия пополнилась новыми «элитными» полками: Турецким, Шевским и Арабским. Последние два обычно именовались в сводках «казачьими».
Турецкий полк («Сирбазы-пиада»
Алексей Николаевич Леонтьев родился в 1927 году в Москве. В годы войны работал в совхозе, учился в авиационном техникуме, затем в авиационном институте. В 1947 году поступил на сценарный факультет ВГИК'а. По окончании института работает сценаристом в кино, на радио и телевидении. По сценариям А. Леонтьева поставлены художественные фильмы «Бессмертная песня» (1958 г.), «Дорога уходит вдаль» (1960 г.) и «713-й просит посадку» (1962 г.). В основе повести «Белая земля» лежат подлинные события, произошедшие в Арктике во время второй мировой войны. Художник Н.
Эта повесть результат литературной обработки дневников бывших военнопленных А. А. Нуринова и Ульяновского переживших «Ад и Израиль» польских лагерей для военнопленных времен гражданской войны.
Владимир Борисович Карпов (1912–1977) — известный белорусский писатель. Его романы «Немиги кровавые берега», «За годом год», «Весенние ливни», «Сотая молодость» хорошо известны советским читателям, неоднократно издавались на родном языке, на русском и других языках народов СССР, а также в странах народной демократии. Главные темы писателя — борьба белорусских подпольщиков и партизан с гитлеровскими захватчиками и восстановление почти полностью разрушенного фашистами Минска. Белорусским подпольщикам и партизанам посвящена и последняя книга писателя «Признание в ненависти и любви». Рассказывая о судьбах партизан и подпольщиков, вместе с которыми он сражался в годы Великой Отечественной войны, автор показывает их беспримерные подвиги в борьбе за свободу и счастье народа, показывает, как мужали, духовно крепли они в годы тяжелых испытаний.
Рассказ о молодых бойцах, не участвовавших в сражениях, второй рассказ о молодом немце, находившимся в плену, третий рассказ о жителях деревни, помогавших провизией солдатам.
До сих пор всё, что русский читатель знал о трагедии тысяч эльзасцев, насильственно призванных в немецкую армию во время Второй мировой войны, — это статья Ильи Эренбурга «Голос Эльзаса», опубликованная в «Правде» 10 июня 1943 года. Именно после этой статьи судьба французских военнопленных изменилась в лучшую сторону, а некоторой части из них удалось оказаться во французской Африке, в ряду сражавшихся там с немцами войск генерала де Голля. Но до того — мучительная служба в ненавистном вермахте, отчаянные попытки дезертировать и сдаться в советский плен, долгие месяцы пребывания в лагере под Тамбовом.
Ященко Николай Тихонович (1906-1987) - известный забайкальский писатель, талантливый прозаик и публицист. Он родился на станции Хилок в семье рабочего-железнодорожника. В марте 1922 г. вступил в комсомол, работал разносчиком газет, пионерским вожатым, культпропагандистом, секретарем ячейки РКСМ. В 1925 г. он - секретарь губернской детской газеты “Внучата Ильича". Затем трудился в ряде газет Забайкалья и Восточной Сибири. В 1933-1942 годах работал в газете забайкальских железнодорожников “Отпор", где показал себя способным фельетонистом, оперативно откликающимся на злобу дня, высмеивающим косность, бюрократизм, все то, что мешало социалистическому строительству.