Будут жить ! - [7]

* * *

В восьмом часу вечера 5 августа медсанбату приказали покинуть станицу Новоаксайскую и развернуться к утру 6 августа в станице Нижнекумской. Задача была труднейшая: мы не успели к тому времени эвакуировать даже половину раненых, а среди оставшихся было много нетранспортабельных.

Следует отдать должное командиру медсанбата военврачу II ранга Б. П. Орлову. Он распоряжался разумно, хладнокровно, твердо. Суматоха не возникла. В машины, предназначенные для тяжелораненых, набили столько сена, сколько вмещалось, сеном обложили и борта машин, обеспечивая максимум покоя при перевозке. Аккуратно, бережно уложили все имущество.

Машины начали отбывать в Нижнекумскую около 24 часов 5 августа, а кончили во втором часу 6 августа.

Мне полагалось сопровождать раненых, перенесших тяжелые операции. Наши машины выехали первыми и добрались до Нижнекумской перед рассветом довольно спокойно. А вот товарищи, отправившиеся позже, попали под бомбежку. При этом повторные ранения получили пять или шесть бойцов. Один человек был убит.

Из Нижнекумской уже отчетливо слышался рев орудий в стороне Аксая. Говорили, что противник упредил нас, сумел переправиться через реку, захватил плацдарм возле хутора Антонов, наводит переправы для танков.

Первые раненые прибыли из 128-Го стрелкового полка капитана А. А. Татуркина, а также из 3-го артдивизиона капитана И. Н. Ляпунова.

Раненые командиры рассказали, что по приказу комдива 128-й стрелковый полк с марша развернулся и, поддержанный артиллеристами Ляпунова, после короткого, но ожесточенного боя овладел хутором Антонов, уничтожил находившихся на вражеском плацдарме фашистов и вражеские переправы...

Совсем не помню, как выглядела в августе сорок второго станица Нижнекумская. Приехала я туда затемно, от палаток не отлучалась и уехала глухой ночью. В памяти запечатлелись только пыльная дорога к домам и хатам, серые от пыли плетни и тополя, запыленная кукуруза на ближних участках. Может, из-за этого вся станица вспоминается затянутой пылью? И еще: создалось впечатление, что жителей в Нижнекумской к началу боев на Аксае оставалось совсем немного. Видимо, население эвакуировали.

В отличие от Новоаксайской станица Нижнекумская подвергалась постоянным бомбардировкам, и бомбардировкам жестоким, хотя никаких строевых частей тут не стояло. Это не просто осложняло работу, это вело к потерям среди раненых. Кстати сказать, раненых в Нижнекумскую стали привозить еще до прибытия медсанбата.

Приехав, мы увидели лежащих на земле возле плетней и хат людей с перевязанными головами, руками и ногами, терпеливо ожидающих помощи. Палатки ставили как могли быстро. Не только санитары и медсестры, но и врачи бегали с носилками, перенося кого в приемно-сортировочный взвод, а кого прямо в операционный.

В Нижнекумской персонал госпитального взвода не отлучался от раненых, число которых росло. Мы даже отдыхали в палатках для раненых, постелив шинели на землю между койками, чтобы не опоздать, если больному понадобится срочная помощь. Все медсестры и санитары трудились на совесть, но с особенным теплом вспоминаю медсестру сержанта Александру Ивановну Бабикову, которую раненые называли просто Шурочкой.

Всюду-то она поспевала: и пульс у бойцов пощупать, и термометры вовремя поставить, и повязку подбинтовать, если нужно, и грелку своевременно подать потерявшему много крови, умела каждому улыбнуться, каждому сказать доброе, ободряющее слово.

Благодаря Шурочке чистота в палатках госпитального взвода была идеальная, на окнах висели занавесочки из марли, когда белой, когда подсиненной йодом, а возле коек стояли банки с букетиками полевых цветов.

В разгар боев на Аксае медсанбат посетил комиссар дивизии старший батальонный комиссар Иван Васильевич Шурша. Зашел и в госпитальный взвод. Выслушал доклад, огляделся:

- А красоту кто наводит?

Я указала на Шурочку Бабикову. Та покраснела. Шурша мягко улыбнулся, протянул девушке руку:

- Молодец, товарищ сержант! Благодарю вас от имени командования дивизии!

Шурочка, боясь потревожить забывшихся тяжелораненых, уставное "Служу советскому народу!" произнесла шепотом, еле слышно.

Сопровождал комиссара дивизии, как полагается, командир медико-санитарного батальона Борис Петрович Орлов. Помню разговор Шурши и Орлова, состоявшийся после обхода госпитального взвода. Шурша поинтересовался, нужна ли медсанбату помощь, и если нужна, то какая именно.

Орлов правды не скрыл: мы испытывали постоянную нехватку перевязочных материалов и крови для переливания, поскольку в медсанбат поступало много раненых из других частей. Орлов сказал также, что 'армейский госпиталь не обеспечивает своевременный вывоз раненых, что мы вынуждены эвакуировать людей в тыл на своем транспорте, а это мешает вывозу раненых с передовой.

Шурша, помрачнев, делая пометки в блокноте, обещал помочь немедленно.

Результат посещения медсанбата комиссаром дивизии сказался на следующий же день: нам подвезли большое количество бинтов, ваты, индивидуальных перевязочных пакетов, стерильных салфеток, асептических повязок, ампул с кровью. Машины из армейского госпиталя стали приходить чаще.