Будущее — дело темное - [43]

А вот Ритта с моими выводами не согласилась.

— Санни, ну какой еще научный интерес, — улыбнулась она, внимательно меня выслушав. — На научный интерес так не смотрят, уж поверь мне!

— Как — так? — недовольно уточнила я.

Смотрел Вердиш действительно странно, но тот же декан боевиков по степени странности и страшности бросаемых на студентов взглядов легко обходил тиронца.

— Как на красивую девушку, — мечтательно прищурилась начитавшаяся очередной романтической чуши подруга.

Надо бы спрятать, от греха подальше, эти книжки в розовых обложках… а еще лучше — сжечь, а пепел по ветру развеять. Чтоб уж наверняка.

— Не говори ерунды, — поморщилась я.

Даже по имперским канонам меня с моими рыжими, непослушно вьющимися волосами и россыпью веснушек по всему телу нельзя было назвать красивой, что уж говорить о Тироне, где верхом совершенства считались хрупкие белокурые создания с идеально белой кожей.

— Совершенство приедается, — пожала плечами Ритта, выслушав мою отповедь, и жадно поинтересовалась: — А вообще, Санни, как он тебе?

— Как преподаватель, который старше меня чуть ли не вдвое, — проворчала я, устав препираться.

Моя личная жизнь не давала Ритте покоя, и не успела я отбиться от расспросов о Шаридене, как она поспешила добить меня Вердишем… Я люблю Ритту, конечно, но иногда просто-таки мечтаю об одноместной комнате!

— Возраст любви не помеха, — поджала губы подруга, для которой этот вопрос в последнее время был весьма болезненным.

— В любовных романах по большей части, — уточнила я, и Ритта насупилась, затолкав под подушку предательски выглядывающий уголок книги в яркой обложке.

— Ты совершенно неромантична, — сухо заявила подруга. — И я очень сочувствую Шаридену…

— Ты сочувствуешь Шаридену, потому что я не считаю привлекательным Вердиша? — развеселилась я, и Ритта, окончательно обидевшись, демонстративно отвернулась и погрузилась в чтение учебника.

Ничего, «Основы построения чар пятого уровня» куда полезнее придуманных страстей… и, надеюсь, мозги прочищают неплохо. Как бы, начитавшись чего не следует, Ритта не вдохновилась на приступ крепости по имени Элрой Вилорен… Крепости-то ничего не будет, что ей, гранитной, какая-то мушка на мощных стенах, а вот подруга, боюсь, вдребезги разобьется.

Я аккуратно сложила собственные учебники, благо задания на завтра были уже сделаны, и вспомнила про обнаруженный на чердаке дневник. Почему бы не использовать его по прямому назначению? Мыслей у меня накопилось много, даже, пожалуй, излишне; может, записав их, я смогу хоть как-то разобраться в себе?

Я подошла к шкафу, достала из-под стопки одежды янтарную книжицу, вооружилась карандашом и, поудобнее умостившись на кровати, открыла первую страничку.

Которая оказалась исписана мелким ровным почерком.

«Милая моя Нисса, я знаю, что ты никогда не прочитаешь этих строк…» — выхватил взгляд прежде, чем дневник выпал из моих ослабевших рук.

ГЛАВА 10

Девушка в серебристо-белом, словно подсвеченный луной иней, платье, с забранными в сложную прическу волосами, украшенными некрупным жемчугом — таким же, как и в обвивавшем шею ожерелье, — казалась слишком чужой, и я коснулась зеркальной поверхности, убеждаясь, что это все-таки мое собственное отражение. Безупречное отражение меня, которое не портили даже поблекшие в результате косметических ухищрений веснушки… и которое тем не менее не было мной.

— Ты прекрасна, Санни, — умиленно вздохнула мама, поправляя выбившийся из моей прически блестящий рыжий локон, на контрасте с которым кожа полускрытых кружевом плеч казалась алебастровой.

Кукла. Ожившая фарфоровая кукла, у которой нет и быть не может ни голоса, ни разума…

Ощущала я себя так же, как и выглядела. Почему-то хотелось плакать, но приходилось улыбаться, довершая совершенный кукольный образ.

У ворот дома ждала карета, в гостиной — Береан Вердиш, которому я, сама не ведая как, дала согласие сопровождать меня на бал. Мама была в восторге, я — в смятении. За неделю общения с Вердишем я, конечно, немного привыкла к нему… но не до такой же степени. Просто последние два дня прошли для меня как в тумане, вязком, неприятном и идеально подходящем для совершения разного рода глупостей. Не сказала бы, что сейчас туман отступил, я по-прежнему воспринимала мир отстраненно, словно наблюдая за ним сквозь слегка мутное стекло, но перспектива отправиться на бал с тиронцем из неважной превратилась в пугающую. Только вот менять что-либо было слишком поздно.

— Санни, — озабоченно позвала мама, наверняка отметившая мою неестественную улыбку, — тебя что-то беспокоит?

Кроме Береана Вердиша в нашей гостиной? Еще как. К примеру, чужой дневник, из которого я прочитала лишь одну страницу и тут же закрыла, посчитав, что не имею права копаться в воспоминаниях, предназначенных вовсе не мне, но мысли о котором так и не выходили из словно одурманенной головы. Или же Риннар Шариден, сыгравший не последнюю роль в том, что именно тиронец будет со мной на этом проклятом балу… Да, пожалуй, последнее беспокоило сильнее всего.

Два дня назад случилось то, чего я подспудно и ожидала: Риннар сбежал из лечебницы. Я пришла немного раньше обычного и обнаружила незаправленную постель и распахнутое настежь окно, в котором, словно флаги на корабле, полоскались на ветру занавески.