Будущая война - [9]
Эти принципиальные заявления имели бы сами по себе ограниченное значение, и во всяком случае мы не приписывали бы им особого веса, если бы эти откровения были абстрактны и не подтверждались столь характерным образом слишком многочисленными фактами. Конечно, сам Гитлер и многие германские государственные деятели неоднократно уверяют о своих мирных намерениях; некоторые договоры, заключенные с соседними странами, якобы подтверждают их добрые намерения в этом направлении. Следует ли, однако, из этого, что при данном положении Германии руководители Третьей империи пожелают осуществить свои империалистические планы расового, политического и даже экономического характера мирными средствами и не станут провоцировать новую войну? Подобная формулировка проблемы делает ее неразрешимой. Между тем вполне естественно, что Третья империя охотно согласится выполнить свою знаменитую программу экспансии без расходов и тем более без кровопролития; поэтому она стремится достигнуть своих целей политическим путем. Это, однако, вовсе не значит, что в случае надобности она откажется от применения насилия. А так как планы современной Германии не укладываются в рамки филантропических предприятий, соседи же Третьей империи не собираются капитулировать перед ее агрессивными тенденциями, то Германия наряду с политической деятельностью методически подготавливает ту силу, которая в будущем станет орудием ее стремления к могуществу.
Единственным новшеством в этой области является факт, что в настоящий момент уже не существует той двойственной Германии, в которую верили или, по крайней мере, хотели верить еще до недавнего времени многие западные политики. Германия является единой и монолитной страной. В конце концов, это изменение нисколько не нарушает последовательности германской послевоенной политики, а лишь ускоряет темп осуществления ее основных замыслов.
При таком положении вещей даже самый доверчивый наблюдатель международной жизни за последнее десятилетие не может допустить мысли, что военные ограничения Версальского договора смогут сковать стремление Германии к реваншу на протяжении нескольких десятков лет, что, собственно говоря, и было целью этого договора. Впрочем, в настоящее время от этого пункта ничего не осталось. Кроме того, внутренняя консолидация Третьей империи возводит гораздо более прочные основы для будущей военной мощи, чем это смогла сделать кайзеровская Германия.
Таким образом, консолидация почти 70-миллионной германской нации, занимающей столь важную стратегическую позицию в центре Европы, происходит почти на наших глазах молниеносными темпами. Уже Веймарская конституция (11 августа 1919 г.) была решительным сдвигом в сторону объединения Германии. Вместо 26 союзных государств[16], входивших в состав германской империи, провозглашенной Бисмарком в 1871 г. в Версале, Веймарская конституция разделила Германию на 17 «областей». Кроме того, военные дела, финансы, почта и железные дороги были изъяты из ведения союзных областей, что имело особенно важное значение с точки зрения обороны государства.
Победа коалиции в 1918 г. навязала Германии демократический строй. Однако, факт свержения всех королевских и княжеских престолов в Германии подвел базу под полное ее объединение. Это объединение, начало которому было положено декретом национал-социалистов от 7 апреля 1933 г., стало фактом после утверждения закона 30 января 1934 г.[17].
Веймарская конституция — и прежде всего закон об обороне государства от 23 марта 1921 г. — консолидировала также германские вооруженные силы, вводя, между прочим, поправку в организацию ее высшего командования.
До мировой войны германский кайзер, несмотря на широкие права, присвоенные ему конституцией 1871 г. в военных вопросах, в мирное время не стоял во главе германской армии. Кроме того, в отношении баварской армии он не имел основных правомочий. Вопросы личного состава армии и военно-судебная власть так же, как и приведение к присяге, входили в компетенцию суверенных королей и князей отдельных союзных государств.
Наряду с Большим генеральным штабом Пруссии существовал баварский генеральный штаб, а наряду с прусской армией существовали отдельные армии: баварская, вюртембергская и саксонская.
Наряду с прусским военным министерством действовали аналогичные министерства других государств.
Несмотря на то, что объявление мобилизации во всей империи в принципе входило в компетенцию кайзера, баварский король назначал первый день мобилизации подчиненных ему войск.
Эта сложная организация была причиной известной громоздкости и сравнительно слабой согласованности действий германской главной квартиры в 1914 г.
В настоящее время, в согласии с § 79 Веймарской конституции, президенту присвоены функции верховного главнокомандующего всеми германскими вооруженными силами. В § 8 закона 1921 г. об обороне государства это еще резче подчеркнуто. Согласно этому параграфу, президент является верховным главнокомандующим (Oberster Befehlshaber). Министр рейхсвера выполняет эти обязанности лишь по полномочию президента и в качестве его заместителя (Kraft-Delegation an Stelle des Reichspresidentes). Фактическое же командование армией и флотом находится в руках командующего сухопутной армией (Chef der Heeresleitung) и командующего морским флотом (Chef der Marineleitung). Они подчиняются министру рейхсвера, являясь, однако, непосредственными начальниками всех сухопутных и морских сил. Во время войны они могут автоматически осуществлять главное командование вооруженными силами государства. Все это вместе взятое дает нам картину четкой организации, имеющей ясную и определенную компетенцию.
