Буду твоим единственным - [7]

Несмотря на вполне естественное любопытство, Элизабет не стала спрашивать, в чем заключается это дело.

– Почему вы зовете его Уэстом?

Нортхэм пожал плечами.

– Нужно же было как-то его называть, а других сторон света не осталось.

Норт, Саут, Ист, Уэст. Элизабет легко могла себе представить, как отчаянно маленькому Марчмену хотелось стать одним из них.

– Бедный мистер Марчмен.

– На вашем месте я не стал бы его жалеть. Со временем он дорастет до своего имени, как и каждый из нас.

Элизабет нахмурилась:

– Что вы имеете в виду?

– В Хэмбрик-Холле я не был Нортхэмом.

Она ожидала продолжения, но граф молчал, устремив взгляд на деревья, росшие на противоположном берегу ручья, за лугом. Элизабет взглянула на его профиль, словно высеченный смелыми ударами резца. В нем не было ничего, что служило бы признаком слабости. Решительно сжатый рот и твердая линия подбородка свидетельствовали о силе духа. Его нос с легкой горбинкой воинственно выдавался вперед. Только длинные темные ресницы, составлявшие резкий контраст с шапкой золотистых волос, наводили на мысль, что он не так уж неуязвим.

– Могу я спросить, много ли приглашений вы получили? – поинтересовалась она, прерывая затянувшееся молчание.

– Много? – Нортхэм изобразил ужас. – Мне показалось, что я попал под артиллерийский обстрел. Впрочем, вы брать было нетрудно. Я очень хотел попасть сюда.

Элизабет тепло улыбнулась:

– Баронесса будет счастлива, когда узнает об этом. Предпочесть ее прием всем остальным… Это и в самом деле высокая оценка. Не возражаете, если я передам ей ваши слова?

– Разумеется, но, думаю, лучше не говорить ей об истинной причине, которая привела меня сюда.

Улыбка Элизабет померкла, а затем и вовсе угасла.

– Что вы хотите этим сказать?

– Разве непонятно?

– Нет.

Он поднял брови, посмеиваясь над ее нетерпеливым тоном.

– Должно быть, я переоценил вашу проницательность либо проявил к вам недостаточное внимание.

– Я считаю себя весьма проницательной, милорд.

Он кивнул:

– Я тоже. Но тогда это означает, что мне не удалось ясно выразить свои намерения.

Элизабет вдруг захотелось оказаться как можно дальше от этого места. Видимо, эти чувства отразились на ее лице.

– Ну вот, кажется, я смутил вас, – улыбнулся Нортхэм.

– Нет, просто…

– О, прошу вас, не надо лукавить. Я же вижу, что мой очевидный интерес почему-то задел вас. Пожалуй, мне следует объясниться.

Элизабет не знала, куда девать глаза. Какой стыд, что он с такой легкостью читает ее мысли! Как будто она какая-то деревенская простушка. В двадцать шесть лет пора бы научиться управлять своими эмоциями, а уж тем более выражением лица. Она подавила желание отвернуться и смело взглянула ему в глаза. Жаль только, что не в силах избавиться от предательского румянца.

– Я не чувствую себя задетой, – заговорила она надменным тоном. – Просто в свои двадцать шесть лет я уже привыкла к мысли, что, как принято говорить, «прочно обосновалась на полке». Видите ли, сэр, меня считают «синим чулком» за мой интерес к чтению и наукам. И хотя общеизвестно, что за мной дают солидное приданое, ни для кого не секрет, что я предпочитаю сама распоряжаться своим состоянием. От вашего внимания также не ускользнуло, что я не слишком грациозна – проще говоря, калека. Может, я и неплохая собеседница, но совершенно не гожусь в спутницы жизни. И наконец, если всего вышесказанного недостаточно, чтобы отвадить потенциального жениха, мой отец, граф Роузмонт, отличается тяжелым характером, если не сказать больше. Я просто не в состоянии представить себе человека, который согласился бы иметь его в качестве тестя.

Нортхэм молчал, глядя на ее решительное лицо и миндалевидные глаза, с вызовом смотревшие на него. Они были почти такого же цвета, как и ее волосы, и так же искрились золотистыми бликами.

– Да уж, – сухо бросил он. – Меня совсем не прельщает перспектива породниться с графом Роузмонтом.

Какой-то бесенок подтолкнул Элизабет на язвительное замечание:

– Полагаю, он тоже к этому не стремится.

– В его глазах мелькнула ирония.

– Тем лучше.

– И я тоже, кстати, – поставила точку в этом раз говоре Элизабет.

Ситуация становилась все более забавной, но Нортхэм постарался скрыть веселье. К тому же граф был заинтригован. Он видел, что Элизабет Пенроуз восприняла его интерес к себе как ухаживание и при этом вовсе не чувствует себя польщенной. Паника – вот как можно было описать ее состояние.

– Ну что ж, значит, мы не подходим друг другу, – нарочито вздохнул он, не желая заканчивать их пикировку, от которой получал удовольствие.

– Совершенно верно.

– В таком случае можно только порадоваться, что полковник не питал подобных надежд. Не хотелось бы его разочаровывать.

– Полковник? – У Элизабет перехватило дыхание. – Вы знаете Блэквуда?

– Да. Я служил под его началом в Индии.

– Как он поживает? – нетерпеливо спросила она.

– Отлично. И очень хотел бы знать, как поживаете вы.

– Внезапно Элизабет осенило:

– Он просил вас узнать, как у меня дела?

– Что-то в этом роде. Он давно не получал от вас известий. Насколько я понял, это на вас не похоже.

– Да, я совсем запустила свою переписку.

– Наверное, потому, что были слишком заняты. Наверное, помощь баронессе отнимает у вас много сил и времени.