Буду твоим единственным - [13]

– Не уверен, что она обрадуется твоему вмешательству, – возразил Харрисон. – Хотя в таких делах ты разбираешься лучше меня, думаю, стоит подождать и посмотреть, как будут развиваться события, прежде чем соваться с советами. А пока нам всем следует молиться, чтобы завтрашняя охота закончилась без происшествий.

Баронесса не смогла скрыть своего разочарования.

– Ты же знаешь, как я люблю играть роль сводницы. Нет ничего приятней, чем сознавать, что ты поспособствовал чьему-то счастью. Как еще может раскрыться истинная сущность человека, как не через любовь?

– Или похоть, – буркнул Харрисон себе под нос.

Элизабет опустила взгляд и крепко сцепила пальцы.

– Как тебе не совестно говорить такие вещи! – одернула его Луиза. – Смотри, Либби просто сгорает от стыда.

Барон перевел взгляд ясных голубых глаз на Элизабет, сидевшую в кресле с опущенной головой.

– Примите мои искренние извинения, леди Элизабет, если я шокировал вас своей прямотой. Но я всегда считал, что нужно называть вещи своими именами. Баронесса вздохнула.

– Разве так извиняются? – проворчала она. – Я пыталась уговорить дорогую Элизабет вплотную заняться Нортхэмом. Но боюсь, ты свел на нет все мои усилия.

Элизабет вскочила со своего кресла так резко, что боль пронзила ее тело, и она едва устояла на ногах.

– Прошу извинить меня, но я хотела бы уйти к себе. Мне надо отдохнуть.

Барон тут же поднялся.

– Конечно. Проводить тебя до твоей комнаты?

Она покачала головой и слабо улыбнулась:

– Спасибо, не стоит беспокоиться. Не забывайте, я знаю дорогу. – Поначалу дом казался ей таким же лабиринтом, как и многим из гостей, но она часто гостила в Баттенберне, иногда даже в отсутствие барона и баронессы, и теперь, прекрасно освоившись в хитросплетении коридоров, могла найти дорогу даже в темноте. Это было своего рода достижение, и когда она продемонстрировала его хозяевам, те в один голос заявили, что она прошла обряд посвящения.

– Пусть идет, – кивнула Луиза мужу. – Это был тяжелый день для бедняжки, не говоря уже о неожиданном внимании со стороны Нортхэма. По-моему, оно пришлось ей совсем не по вкусу. Кстати, он заявил, что у нее нет таланта к рисованию.

– Да что ты говоришь? – удивился барон.

Элизабет выскользнула из комнаты, не дожидаясь, пока баронесса начнет излагать мужу все подробности.

Когда Нортхэм вышел из своей комнаты, в доме царила тишина. Слуги еще не поднялись со своих постелей, чтобы начать приготовления к очередному дню празднеств. Судя по тому немногому, что он успел увидеть, барон и баронесса были требовательными и внимательными хозяевами. Не было ни одного гостя, не получившего должного внимания, ни одного каприза, оставшегося неудовлетворенным. Нортхэм слышал, как леди Армитидж посетовала, что ей не нравится цветочное оформление ее комнаты. Вскоре после этого он увидел горничную, прошмыгнувшую на заднюю лестницу с охапкой роз, а позже, когда леди Армитидж заметила, что теперь се комната похожа на цветущий сад, понял, что цветы предназначались ей.

Впрочем, барон с баронессой мало походили на людей, которые стали бы вникать в подобные мелочи. Скорее всего этим занималась Элизабет, что заставляло задуматься об отношениях, связывавших дочь графа Роузмонта с четой Баттенбернов. Эта ситуация настолько озадачивала полковника Блэквуда, что в конце концов он не выдержал и поручил Нортхэму в ней разобраться. Пожалуй, это было самое деликатное из всех поручений полковника и, как оказалось, не лишенное даже некоторой приятности. Без этой строптивой девицы, пожалуй, было бы скучновато.

Добравшись до главной лестницы, Нортхэм с опаской обошел кадки с папоротниками, стоявшие возле перил по обе стороны от лестницы. Он содрогнулся, представив себе, какой грохот вызвало бы их падение на паркетный пол внизу, Подняв свечу, он нащупал ногой первую ступеньку и двинулся вниз по ковровой дорожке. Днем, когда он проявил интерес к библиотеке барона, ему показали, где она находится, и теперь он без труда нашел дорогу. Повернув ручку, он открыл дверь и заморгал, ослепленный светом лампы. Прошло несколько секунд, прежде чем граф разглядел фигуру, сидевшую в кресле барона за пределами светового круга.

– Леди Элизабет, – чопорно произнес он. Убаюканный царившей в доме тишиной, он не ожидал, что в библиотеке кто-то есть, и теперь слегка растерялся. – Простите, я не знал, что здесь занято.

Брови Элизабет приподнялись. У нее возникло ощущение, что перед ней не столько извиняются, сколько упрекают в том, что она оказалась там, где ей быть не следует. Отложив перо, она плотнее запахнула на груди зеленую шаль, хотя ее ночная рубашка была не более откровенной, чем платье, которое она надевала на музыкальный вечер. К чести Нортхэма, его глаза не отрывались от ее лица.

– Вам что-нибудь нужно? – осведомилась она любезным тоном.

Нортхэм стоял в дверях, не делая попыток войти в комнату.

– Да вот… хотел что-нибудь почитать на сон грядущий.

– В таком случае очень удачно, что вы забрели в библиотеку.

– Удача здесь ни при чем, – заверил он ее. – Я сюда и направлялся.

Элизабет промолчала, не скрывая своего скептицизма. Взгляд Нортхэма упал на перо и лист бумаги, лежавшие перед ней.