Будьте осторожней с комплиментами - [66]

Он широко раскрыл рот и ухмыльнулся. Изабелла сделала жест в сторону Кэт.

— Я ухожу, — сказала она. — Пожалуйста, позаботьтесь о Кэт.

Выйдя из магазинчика деликатесов, Изабелла направилась в сторону Чемберлен-роуд. Чёрчхилл мягко поднималась перед ней, а в конце, за подъемом, виднелись Пенландс, казавшиеся с этого расстояния голубыми, окутанные низкими облаками. Когда-то она прочла стихотворение одного ирландского поэта, в котором говорилось, что все мы можем спастись, если будем не отрываясь смотреть на холм в конце дороги. Неясно было, что он имел в виду под спасением. Мы не можем ни от чего спастись, подумала она, просто глядя на холм. И уж конечно, это не спасет нас от боли при разрыве между людьми — между двумя братьями, между сестрами, между теткой и племянницей. И тут ее осенило: можно спастись от того, чтобы относиться слишком серьезно к мелким огорчениям и к мелким раздорам, если смотреть на холмы. Наверное, это и имел в виду поэт.

Собака Уолтера Бьюи, стаффордширский терьер, мускулистая, как маленький боксер, зарычала на Изабеллу, обнажив потемневшие зубы. У нее так сильно пахло из пасти, что Изабелла чувствовала этот неприятный запах даже на расстоянии в добрых три фута.[27]

— Ну-ну, Бэзил, — сказал Уолтер, беря собаку за ошейник. — Мы не должны выказывать недружелюбие.

Он отвел собаку в сторону, но та поглядывала на Изабеллу с видом холодного убийцы, чьи планы лишь отодвинулись на время.

— Какая милая собака, — сказала Изабелла. — Стаффордширы — собаки с характером.

Этот комплимент пришелся по душе Уолтеру Бьюи, который расплылся в улыбке.

— Как мило с вашей стороны сказать такое. Некоторые люди находят, что с Бэзилом несколько… несколько затруднительно общаться. Но у него, знаете, доброе сердце.

Изабелла невольно приподняла бровь.

— В каждой собаке есть что-то хорошее, — сказала она; ей бы хотелось что-нибудь добавить, но она не смогла.

— Вот именно, — подхватил Уолтер. — Но давайте войдем. Я не хочу держать вас на пороге.

Они прошли в гостиную.

— Моя мать, — сказал Уолтер. — Мне кажется, вы с ней незнакомы.

Изабелла не ожидала, что в комнате кто-то есть, и испытала минутное замешательство. Однако она быстро пришла в себя и направилась к окну, возле которого стояла пожилая женщина. Мать Уолтера полуобернулась и протянула Изабелле руку. Пожав ее, Изабелла ощутила, какая у нее сухая и грубая кожа. Взглянув на миссис Бьюи, она заметила глубоко посаженные глаза и складки кожи, испещренные коричневатыми пятнами.

— Я собиралась приготовить чай, — сказала пожилая женщина. — Уолтер, позволь мне это сделать. А ты останься и побеседуй с…

— Изабеллой.

— Конечно. — Она пристально посмотрела на гостью, но глаза у нее были неподвижные и тусклые.

— Я знала вашу матушку. Время от времени мы играли в бридж.

Изабелла затаила дыхание. Ее матушка. Ее благословенная американская матушка.

— Она была такой привлекательной женщиной, — продолжала миссис Бьюи. — И остроумной.

Да, подумала Изабелла, это так. Многие люди говорили это — о том, что она умела рассмешить.

— И вашего бедного отца, — добавила миссис Бьюи.

Изабелла промолчала. Она не могла предположить, что последует за этой фразой. Знала ли миссис Бьюи о романе ее матери — любовной истории, о которой сама она узнала от кузины, когда нажала на нее? Возможно, знала, но казалось странным упомянуть об этом при первой же встрече, если только миссис Бьюи не страдала «растормаживанием». Порой с возрастом такое случается, и в результате может быть сказано много бестактных вещей.

Однако миссис Бьюи нечего было добавить, и она удалилась из комнаты готовить чай.

Уолтер Бьюи жестом пригласил гостью сесть на диван у окна.

— Картина? — осведомился он, когда они уселись. — Вы сказали, что у вас есть для меня информация.

Изабелла смотрела на картину, висевшую на стене у него над головой. По ее мнению, это был Мак-Таггарт.[28] Уолтер заметил, куда она смотрит.

— Мак-Таггарт, — сказал он. — Принадлежит моей матери. — Он жестом обвел всю комнату. — Все эти картины — ее. Это ее коллекция.

— Но вы купили Мак-Иннеса?

— Купил, — кивнул он.

Изабелла решила, что ждать больше нечего.

— Я не думаю, что это Мак-Иннес, — заявила она.

Она очень внимательно следила за Уолтером. Сначала он, казалось, не расслышал или не понял ее слов. Он улыбался в начале этого разговора, и улыбка все еще теплилась у него на губах. Но потом по лицу его словно бы пробежала тень. У лица сто мускулов, подумала Изабелла, даже больше. И поверхность, как у воды, чувствительна к изменению света и порывам ветра — так что она указывает, и очень даже точно указывает на то, какая сейчас погода.

— Я не понимаю, — сказал он.

— Вы не знаете, что это подделка? — Изабелла почувствовала, как сильно забилось у нее сердце: ведь сейчас она его обвиняла, и она вдруг поняла, что неправильно поступила. Но обвинение уже вырвалось.

— Вы намекаете… — Он осекся. Теперь он смотрел на ковер, не в силах встретиться с ней взглядом. Но это не вина, решила Изабелла. Это боль.

— Пожалуйста, — сказала она, импульсивно протягивая руку и дотрагиваясь до его рукава. — Пожалуйста. Вы не так поняли. Я вовсе не намекаю, что вы пытались продать мне подделку.