Будьте моим мужем - [64]
Квартира встретила меня тишиной и полной темнотой. Не включая свет, я прошел в спальню и начал раздеваться. В сумерках казалось, что в комнатах порядок, хотя я точно помнил, что уезжая к родителям, все здесь разбросал и убирать не стал. С тоской подумал о том, что хочется есть, а из съестного в холодильнике только пельмени. Натянул спортивные штаны, посмотрел на стопку футболок — мать что ли приезжала и погладила? Ничего не говорила вроде… Пожал плечами и пошел в кухню варить пельмени.
То, что в квартире я не один, понял не сразу. Из темной прихожей лежащий на диване в зале человек был еле различим. Но там кто-то был — факт! Вор? Ага, украл мои несметные богатства, умаялся и прилег отдохнуть! Вероника с Максом поругалась — было однажды такое, и у сестры имелся ключ? Чтобы не разбудить и не напугать, включил свет в ванной, так чтобы мне было видно, а ей не мешал и осторожно заглянул в комнату.
И не поверил своим глазам. На моем диване, укрывшись пледом, мирно спала Эмма! Зажмурил глаза, пытаясь вспомнить, есть ли у моих лекарств такой побочный эффект, как галлюцинации, или нет. Но ничего не изменилось. Эмма все так же лежала, свернувшись калачиком и разметав по маленькой подушке длинные светлые пряди волос.
Долго, очень долго стоял я посреди комнаты, то ли не решаясь подойти, то ли из-за своей временной заторможенности не зная, как это лучше сделать. Глаза привыкли к темноте. В последние дни я стал замечать, что на моем лице практически отсутствует мимика — я был безразличен ко всему и очень спокоен. А тут вдруг с удивлением понял, что улыбаюсь!
Так и смотрел бы, наверное, бесконечно, если бы она не открыла глаза. Вскрикнув, подхватилась на диване, вжимаясь в спинку.
— Эмма, это я. Не бойся!
Что я там хотел? Держаться подальше? Боялся причинить вред? Хотел вылечиться и только потом, поняв наверняка, что больше не опасен, прийти к ним? Все эти благие намерения мигом вылетели из моей головы в тот момент, когда она сказала:
— А я тебя жду. Не прогонишь?
Я не знаю, куда делась моя заторможенность, когда шагнул к ней. Правда, толком и сам не понял, как оказался на диване, как усадил к себе на колени. Просто вот я стоял посреди зала — а вот уже сижу с Эммой на руках! И она молчит. Только руки обнимают мои плечи. Только сердце бешено бьется где-то рядом с моим.
— Как ты…
— Ключ у твоей мамы взяла.
И, видимо, что-то решив для себя, начала высказывать явно заготовленную речь:
— Я не знаю, может быть, я не вовремя. Может быть, тебе хотелось одному побыть. Но я соскучилась очень. Я так ждала тебя. Если захочешь, я… завтра утром уеду домой. Если захочешь, могу… только по вечерам к тебе приезжать. Только не прогоняй меня, пожалуйста!
Мне хотелось пошутить, сказать что-то легкое, простое, чтобы из ее голоса исчезла вот эта горькая дрожь, чтобы руки не цеплялись с таким страхом за мою рубаху. Мне хотелось сказать что-то такое же трогательное, ласковое, чтобы она поняла, ЧТО значит для меня. Но мозг отказывался придумывать, и в блаженной эйфории я сумел выдохнуть только:
— Я люблю тебя. Я очень тебя люблю.
Эпилог
— А давай, вот здесь на стене фотографии повесим? Ну, как у твоих родителей? Новые и старые… Дети сами по себе, все вместе… родственники… А? Как ты думаешь?
Я собирал мебель — гостиную, которую привезли уже две недели назад. Времени на сборку не было, а нанимать кого-то не хотелось — иногда очень нужно было побыть в тишине. И дело здесь было вовсе не в том, что я скучал по одиночеству, а в возможности умыкнуть из квартиры, от детей, Эмму — она неизменно вызывалась мне помогать. И сейчас стояла на стуле и прикладывала к стене пустую рамку для фотографий, видимо, представляя себе, где и что будет висеть.
— Ну если хочешь, давай повесим.
Рамка замерла в руках, Эмма повернулась, нахмурив брови:
— Если я хочу? Нет, Пашенька! Так не пойдет! Я хочу знать, чего хочешь ты!
Полгода мы жили вместе. Два месяца обустраивали новый, недавно купленный дом. Эмма была замечательной матерью и женой — всегда в хорошем настроении, всегда с улыбкой, всегда всем рада. Мы не то, чтобы поругаться, даже не поспорили ни разу! А тут вдруг — брови эти! И взгляд!
— Не знаю. Я бы предпочел, чтобы здесь твои рисунки висели. И Андрюхины. У него хорошо получаться стало. А фотки — не хочу, к чему повторяться?
Отложив на пол шуруповерт, я присел на табуретку и посмотрел на жену. Она тоже спустилась на свой стул. Села, уперла локти в колени и, положив на кулачки голову, расстроенно сказала:
— А я уже фотографии напечатала. И рамки купила…
— Тогда делай! Или… или можно на стене возле лестницы на второй этаж их повесить! А что, люди будут подниматься, и любоваться нами!
— Ага! И кто-нибудь обязательно шею себе свернет!
Я не узнавал ее. Глаза на мокром месте. И все почему? Из-за глупости какой-то! Совсем не похоже на мою Эмму! Забыв о несобранной гостиной — лежала две недели и еще полежит, а улыбку на лице любимой женщины я хотел видеть сейчас — встал и пошел к ней.
Молча подхватил на руки и, не обращая внимания на сопротивление, понес туда, где у нас всегда было полное взаимопонимание — в постель. И когда положил, прижав к незастеленному матрасу руки, накрыв своим телом, когда поцеловал, как всегда моментально возбуждаясь, она ответила тут же!
Рождественский подарок для моих читателей! Верите ли вы в сказки? Верите ли, если вам уже не семнадцать и даже не двадцать два? Верите ли, если каждый день происходит ровно то же, что было позавчера и даже вчера, и даже неделю тому назад? Верите ли, если выросли дети и страшно достать из-под кровати простые напольные весы? Верьте! А впрочем… Не верьте! Даже если верить не будете, они все равно иногда случаются! И я очень-очень хочу, чтобы в этом году с каждой из вас такое вот чудо произошло…
Деньги, деньги, деньги… В конечном итоге, все в нашей жизни упирается в них, и только в них… Хочешь квартиру? Давай деньги! В моем случае квартира равнозначна жизни, в принципе. Каждый день в ночлежке для алкоголиков и наркоманов, в которую превратился дом моих родителей, может закончиться смертью. И не только моей, но, что еще хуже, смертью моей мамы или племянницы. Но я же смогу! Я заработаю! У меня терпение — ого-го! И это небритое чудовище потерплю! Месяц всего! Деньги-то мне предложили нешуточные — полгода можно не работать! А я еще собиралась просить начальство в отпуск меня не отправлять, чтобы подзаработать.
— И что, по вашему мнению, случилось со мной во время последнего выступления? — Тебя вычерпали. Опустошили. И если подобное будет повторяться, тебя надолго не хватит. — Опустошили? — звучало странно и неправдоподобно. — Силы выпили, что ли? Как вампиры? — Типа того. Можешь смеяться, но поверь мне, я знаю, о чем говорю. — Ну, ладно, допустим. И что же мне сделать, чтобы этого избежать? В чем мое лекарство? — В женщине. Что? Я подумал, что ослышался. В какой женщине? В проститутке что ли? Или в экстрасенсе каком-нибудь, вроде Таисии? — У меня есть Таисия. — Она — твой щит.
У некоторых школ есть кодексы чести. У других – правила поведения. В академии Фемиды есть Пересмешники. На блестящих страницах брошюры престижная академия Фемиды кажется идеальной во всем: прекрасные учителя, способные ученики, дополнительные занятия, которыми гордилась бы Лига Плюща, никаких случаев с непослушанием учеников. Но школа не так чиста, как кажется. У идеальной репутации Фемиды есть темная сторона. Ученики часто нарушают правила, и долг тайного общества, Пересмешников, сохранять порядок в кампусе.
Некоторые говорят, что карты в руках у судьбы. Но что если любовь управляет этой рукой? Ни одна любовь не проходит без испытаний. Никогда. На самом деле, истинная любовь может преодолеть все препятствия. И именно здесь судьба вступает в игру. Для Уильяма и Сары игра начинается с детства, в нетронутых горах Колорадо. В пространстве и времени столь же чистом, как и небо над Скалистыми горами, эти юные души вместе познают жизнь, что важнее всего, что долговечно, что нет, и о любви. Невинная юная любовь, движущаяся так уверенно к жизни, которую они оба себе представляют — провести жизнь, любя друг друга в родных местах. Уилл и Сара полностью вовлечены в волну новой любви.
Брайан«Ты выкарабкаешься, Брайан. Клянусь».У меня было всё. Я был школьным квотербэком, популярным среди девушек, и мой отец гордился мной. Я говорил себе, что не важно, что никто не знает меня настоящего. А затем я чуть не умер. Лэндон спас мне жизнь. Он самый смелый парень из всех, кого я знаю. Он совершил каминг-аут несколько лет назад, гордый и яростный, и бросался под пули, чтобы помочь другим. А я — я месиво. Даже не могу стоять в комнате с открытыми шторами. Но вот, что получается, когда теряешь всё: тебе выдаётся шанс начать всё заново и быть кем-то новым.
Я сильная, страстная, свободная. По крайней мере я была такой, пока отец не попросил меня выйти замуж за своего красивого, очаровательного и абсолютно невероятного, верного помощника, который был мне кем-то вроде близкого друга. Конечно, я согласилась, главным образом потому, что это было его последнее желание. Он хотел видеть меня с тем, кого он хорошо знал и кто бы достойно заботился обо мне. Буду ли я любить его? Или я буду его ненавидеть? Возможны оба варианта, и они немного безумные. Я знаю, что провалюсь, ведь я эгоистичная, самовлюбленная и жалкая.
Девятнадцать. В этом числе что-то есть; оно не только свело нас вместе, связывая навсегда, но и поучаствовало в том, чтобы разделить нас. Девятнадцатое января 1996 года. Я никогда не забуду это. В этот день мы встретились. Мне было семь, а ей шесть. В этот день она переехала в дом по соседству, и в этот день я впервые влюбился в девочку. Ровно девятнадцать лет спустя, все мои мечты сбылись, когда она стала моей женой. Она была любовью всей моей жизни. Моей родственной душой. Моим всем. Причиной, по которой мне не терпелось проснуться каждое утро. Затем случилась трагедия.
Судьбы людей, переплетаясь в единое целое, образуют особый союз, имеющий все шансы на положительный исход. Каждый день мы соприкасаемся с разными людьми, существует вероятность того, что именно завтра мы повстречаем человека, который будет близок нам по духу, и уже от нас зависит, в каком направлении мы будем двигаться — с ним или без него.