Будни советского тыла. Жизнь и труд советских людей в годы Великой Отечественной войны, 1941–1945 - [40]

24 ноября Данилин был приговорен к пяти годам лишения свободы.[77] А рабочий завода № 392 Рогожин за такое же деяние получил сразу восемь лет лагерей! Домохозяйки Коршунова и Сергеева, отказавшиеся получать повестки на мобилизацию, были осуждены на пять лет лишения свободы каждая. Нередко на показательных судилищах присутствовали до 700 человек. Это, по мнению властей, должно было напугать потенциальных дезертиров. Но тем не менее бегство нередко принимало массовый характер. Например, 15 и 16 ноября с одного из участков 13-го УОР сбежала половина из 1400 работавших. В основном это были учащиеся школ и ремесленных училищ.

Типична судьба Анатолия Коровина, поступившего на работу на машиностроительный завод № 92 имени Сталина в ноябре 1941 года. Сам он потом вспоминал: «С 1 октября 1940 года я учился в ФЗУ. Как попал? Очень просто. Учился в 7-м классе. Подал заявление. Попал в группу фрезеровщиков. Изучал металловедение и машиноведение. По плану должен был выпуститься через два года. И вот в 15 лет встретил войну. Вскоре вышел приказ – досрочно перевести на завод. 26.11.1941 г. вместе с шестью друзьями я был определен на артиллерийский имени Сталина, где меня направили в механический цех № 18. Первый мой станок назывался № 67 «Дзержинец». Это был немецкий станок «Франц Вернер». Поскольку роста я был небольшого, мне сделали специальный настил.

Первый же мой рабочий день составлял 12 часов. Мне сразу же объяснили, что опаздывать на работу категорически запрещается, за 20-минутное опоздание будут полгода вычитать 25 % заработка. И я так и трудился по 12 часов до самого конца войны! И никаких тебе выходных и праздников. За всю войну у меня было лишь два дня отгулов. Два свободных дня за три с половиной года. Раз в месяц происходила ломка смен. Тогда приходилось работать с 13:00 до 07:30 утра, то есть 18 часов подряд».

Как же люди выдерживали такое, да еще, согласно советской пропаганде, постоянно перевыполняли нормы? Объяснение простое. Все люди, жившие в СССР, знают, что работать и находиться на работе – это две разные вещи. Главное было вовремя добраться до проходной и до своего станка, а дальше можно было спать, курить и отдыхать. Суровые советские законы предусматривали строгие наказания только за прогулы и опоздания; невыполнение норм и сон на работе наказывались куда мягче, да и то если поймает начальство.

Что касается норм, то, как сказал Анатолий Коровин, «нормативы изготовления деталей искусственно завышались. На то, что можно было сделать за две минуты, по нормативам давали пять – десять. Стоило чуть-чуть поднажать, и норма перевыполнялась на 50–70 %». Нормы завышали начальники цехов и участков, прекрасно понимавшие, что с них спросят именно вал, цифры, а не реальную выработку конкретным рабочим.

А уж к тем, кто осмеливался нарушить «трудовую дисциплину», применялись меры, даже не снившиеся эксплуататорам времен дикого капитализма, которых так любила клеймить советская история. Вот лишь несколько примеров.

По воспоминаниям Анатолия Коровина, в сентябре 1942 года молодая работница артиллерийского завода имени Сталина Любовь Кравцова три дня не появлялась на работе, а по возвращении сказала, что копала картошку. Сотрудники НКВД в целях устрашения всех остальных устроили над ней показательный суд прямо в цеху и приговорили «по законам военного времени» к семи годам лишения свободы. 28 января 1942 года военный трибунал города Москвы за самовольный уход с оборонного предприятия приговорил рабочего Ф. И. Туфанова к восьми годам лишения свободы.[78] 12 апреля 1944 года пятеро работниц Павловского завода автотракторного инструмента: Артамонова, Калягина, Пошлова, Соколова и Широкова – за однократный невыход на работу получили по восемь лет![79] В Горьком с момента выхода Указа о дезертирстве и по 22 февраля 1942 года, то есть за два месяца, были осуждены 106 человек, из них 76 – заочно.

Но полностью запугать народ этими карательными методами было невозможно. Количество нарушений трудовой дисциплины оставалось высоким на протяжении всей войны. Так, в том же Горьком в июле 1941 года наметился всплеск прогулов и самовольных уходов. За второй, еще предвоенный, квартал 41-го года по указу от 26 июня 1940 года были осуждены 12 тысяч человек, – в среднем по 4 тысячи в месяц. А только за первую половину июля число осужденных достигло 2223 человек. Проверка, проведенная в ноябре того же года Горьковской областной прокуратурой, снова выявила на ряде заводов массовые уходы с работы. В частности, на химическом заводе имени Свердлова из 1844 завербованных в августе и сентябре сбежали 450 человек. С завода № 92 за август – октябрь «дезертировали» 2085 человек, а с завода № 112–964 человека. Кроме того, на предприятиях участились случаи, по-армейски говоря, «самострелов», то есть умышленного причинения себе травм с целью отказа от работы.[80]

«Однако и сейчас на некоторых заводах еще имеются небольшие группы людей, которые продолжают не подчиняться установленным законам о труде. Они самовольно уходят с предприятия, совершают прогулы, выпускают брак, портят оборудование, срывают работу предприятия и мешают работать честным рабочим», – писала «Правда» осенью 1942 года.