Будни революции. 1917 год - [44]

Министры парировали претензии к себе, прямо скажем, вяло и неубедительно. Газета «Время» писала: «Когда люди начинают вмешиваться в управление государством, начинают тормозить работу правительства, создавая искусственные преграды, то управление становится невозможным». Впрочем, эти слова можно было переадресовать ее же авторам, напомнив о событиях февраля – начала марта 17-го, когда вследствие именно такого вмешательства с улицы был свергнут монархический строй, арестовано царское правительство, в общем, произошла революция, первые бенефициары которой уже спустя пару месяцев оказались в положении жертвы.

На этом фоне все события дня выглядели символично и тревожно. В Петрограде у подъезда своего дома по Кирочной улице был убит отставной генерал-майор Кашталинский, ветеран Русско-японской войны. Убийцей оказался душевнобольной человек, некто Стрючков, накануне выписанный из лазарета. В Москве на Петроградском шоссе сгорели три корпуса складов, в которых хранились декорации театра Зимина. Убыток определили в 4 миллиона рублей, потому что сгорело не что-нибудь, а работы таких мастеров, как Врубель и Коровин. И наконец, из Екатеринодара пришло сообщение о решении местного совета снять с постамента памятник императрице Екатерине II и переплавить его на снаряды.

03.05

В этот день – 20 апреля 1917 года по старому стилю – политический кризис, вызванный обнародованием «ноты Милюкова», достиг кульминации. Напомним, что министр иностранных дел Временного правительства Павел Милюков официально заверил союзников по Антанте, что Россия будет продолжать войну, но при этом якобы превысил и свои полномочия, и полномочия всего кабинета, не согласовав документ с исполкомом Совета рабочих и солдатских депутатов. Большевики на экстренном заседании ЦК своей партии постановили вывести на улицы солдат Петроградского гарнизона и, разумеется, всех своих сторонников с требованием передать государственную власть в руки революционного пролетариата. Повод был подходящий – от войны все устали, лозунги «Долой войну» находили сочувствие. Однако у солдат 180-го запасного Финляндского, а также Московского полков, вышедших в три часа дня к Мариинскому дворцу, в руках были плакаты «Долой Милюкова», «Долой Временное правительство» К вечеру, после нескончаемых речей ораторов, показательно, что разных направлений, солдаты вернулись в казармы. Между тем на Дворцовую площадь вышла манифестация в поддержку правительства, ее участники, впрочем, тоже кричали «Долой», но «Долой Ленина». На Невском проспекте, у Казанского собора, эти два шествия столкнулись лоб в лоб. Начались стычки, драки. Французский посол Морис Палеолог писал в своем дневнике: «Противники Милюкова одерживают верх в этом столкновении. Вечером волнение усиливается. У Мариинского дворца вновь собирается уже толпа в 25 тысяч вооруженных людей плюс рабочие, объявившие забастовку. Положение правительства критическое, но его твердость не ослабевает. С балкона, откуда видны Мариинская и Исаакиевская площади, сам Милюков, генерал Корнилов и Михаил Родзянко, председатель Думы, мужественно уговаривают толпу. Вдруг распространяется слух, что верные Временному правительству царскосельские полки, отряженные в том числе и на охрану царской семьи, идут на Петроград. Совет как будто верит этому, ибо поспешно рассылает распоряжение прекратить манифестацию. Что будет завтра?»

Что ж, налицо революционная ситуация, все как в феврале, однако повод неочевидный, скажем так – не явно основательный. Тем более что построен он на недоразумении. Потому что адресаты ноты – союзники – усмотрели в ней как раз огромную уступку пораженцам. Как пишет далее Морис Палеолог, «под давлением Совета рабочих депутатов, Керенского и, к несчастью, Альбера Тома, французского министра-социалиста, находившегося в те дни в Петрограде, Милюков сообщил нам манифест, в котором взгляд правительства Новой России на цели войны излагается пресловутой формулой «ни аннексий, ни контрибуций». Единственно, что Милюков добавил к нему – объяснительное примечание, которое в расплывчатом виде исправляет, по возможности, выводы манифеста». То есть Милюков проиграл дважды, и в глазах российской общественности, и перед лицом союзников. Вывод французского дипломата: «Наш представитель в России Альбер Тома делает ужасную ошибку, поддерживая Керенского против Милюкова. Его “революционные иллюзии” вынуждают меня просить президента Франции об отставке».

04.05

В этот день – 21 апреля 1917 по старому стилю – произошла развязка серьезного кризиса, поставившего страну на грань гражданской войны. Накануне в Петрограде произошли стычки между сторонниками и противниками Временного правительства. Последние, казалось, одерживают верх, потому что были представлены вооруженными солдатами революционного Петроградского гарнизона, рабочими, а их визави даже центристские и правые газеты называли представителями буржуазной массы. Впрочем, на поддержку Временному правительству из Царского Села пришли несколько полков, которыми командовал генерал Корнилов. Сам генерал, а также министр иностранных дел Милюков (он, можно сказать, и был виновником кризиса) уговаривали толпы манифестантов разойтись. Причиной всему, как мы уже говорили, послужила «нота Милюкова», адресованная правительствам стран Антанты, которая была не согласована с Советом рабочих и солдатских депутатов. Нюанс заключался в том, что в Советах в тот момент большинство принадлежало умеренным социалистам. И большевики, требовавшие передачи государственной власти Советам, получается, действовали не ради самих себя. Однако понятно, что их расчет строился на том, чтобы радикализовать органы власти Советов и возглавить их. Что, кстати, и произойдет осенью 17-го года. Но в конце апреля этого не случилось.