Будни революции. 1917 год - [46]

10.05

Этот день – по старому стилю 27 апреля 1917 года – был в России особым. Впервые в стране отмечали новый праздник, только-только введенный. Или, как язвили злые языки, наспех придуманный – 11-ю годовщину начала работы Государственной думы первого созыва. В принципе, дата внушительная – это точка отсчета истории русского парламентаризма. И если принять во внимание, что февральские события 1917 года были во многом спровоцированы решением Николая II временно прекратить заседания Думы, то все сходится. Роль парламента в революциях была заметной. Напомним, что Первая дума в 1906 году была распущена указом императора уже спустя два с небольшим месяца с начала ее работы, так как быстро выяснилась ее оппозиционность царскому правительству. А в 1917-м очередная попытка разогнать Думу уже привела к революции. Парламентарии создали Временный комитет, который стал наиболее легитимным органом власти после отречения Николая от трона.

Однако в эти дни 1917 года Временное правительство, составленное в основном из думских политиков, переживало кризис. Все заметнее становился голос радикальных революционных партий и организаций. Тем более что действия и решения кабинета министров чаще всего носили декларативный и пафосный характер. Так, в этот день Временное правительство утвердило правила о свободе печати. Упразднялось ведомство, которое управляло делами печати. Провозглашалось, что «печать и торговля произведениями печати отныне свободны. Применение к ним административных взысканий не допускается». Таким образом, это была не просто отмена цензуры, а запрет на какое бы то ни было регулирование издательской деятельности, вне зависимости от политического, этического, морально-воспитательного содержания, не говоря уже о религиозно-духовном.

Любопытно, что этот день стал последним днем пребывания в России французского посла Мориса Палеолога, большого знатока России и ее политического бомонда. Показательно, что последнюю запись в своем дневнике Палеолог посвятил Александру Керенскому, политику, который стремительно набирал популярность и в тот момент уже считался многими подлинным лидером страны: «Я признаю, что молодой трибун Керенский необыкновенно красноречив. Мастер импровизации, его речи замечательны богатством языка, ритмом фраз, лиризмом метафор. Он по очереди и надменен, и прост, льстив и запальчив, ясен и мрачен. Он играет на всех душевных струнах. Он выступает на митингах каждый вечер, как Робеспьер у якобинцев. Ничто не поражает так, как его появление на трибуне с бледным истерическим изможденным лицом. Всех поражает его таинственное вдохновение, неожиданные переходы, контрасты. От пламенного напряжения до медлительной сомнамбулы. Трепет пробегает тогда по аудитории. Всякое сопротивление исчезает, все индивидуальные воли растворяются, все собрание охвачено каким-то общим гипнозом». На этом месте можно было бы и прервать цитату, и тогда ее смысл заключался бы в очевидном восхищении Керенским, признании его первенства. Но Палеолог добавил к этой картинке еще две фразы: «Но что за этим театральным красноречием, за этими подвигами с трибуны и эстрады? Ничего кроме утопии, комедиантства и самовлюбленности».

11.05

В этот день – 28 апреля 1917 года – в Петрограде проходила Всероссийская конференция РСДРП(б), на которой с докладом о текущем моменте выступил Ленин. «Война спутала все человечество в один кровавый клубок, – заявил он, – и выхода поодиночке нет. Невозможно покончить с войной просто отказом солдат какой-либо из воюющих сторон от продолжения ее». Это было важное уточнение пораженческой политики большевиков. Слишком уж очевидны были антипатриотический и антигосударственный характер призывов Ленина не оказывать никакой поддержки правительству России, лозунги – штык в землю, хватит, навоевались… Если противник не ведет себя так же, то таким образом в одностороннем порядке можно только обрушить и фронт, и все остальное. «Апрельские тезисы» Ильича, которые он озвучил сразу по приезде в Россию, вызвали активное несогласие у патриотически настроенной публики, по столице прошли митинги, на которых несли лозунги «Вернем Ленина Вильгельму». И тогда большевики решили внести коррективы: «Выход из войны заключается в переходе власти во всех воюющих странах из рук империалистической буржуазии в руки пролетариата…» Это уже была ставка на мировую революцию, интернационализм. Итак, пропагандистский вектор большевиков изменился с акцентом в классовую плоскость, а в этом плане недовольных существующим положением вещей было предостаточно. Во всяком случае, вести агитацию в пользу передачи власти Советам рабочих и солдатских депутатов было не в пример логичнее.

Показательно, что действующая власть – Временное правительство – утвердило в тот день «Положение об учреждении гимназий, прогимназий и реальных училищ для совместного обучения детей обоего пола». По сравнению с проблемой войны и мира – мелочь, хотя в любой другой ситуации это новшество поразило бы революционной новизной, даже переломом в общественной жизни. Любопытно, что большевики, придя к власти, это решение не отменят, и более того, с годами станет считаться, что именно советская власть реализовала принцип равного доступа мужчин и женщин к получению образования.