Будни революции. 1917 год - [43]

01.05

В этот день ровно 100 лет назад во многих городах России прошли первомайские манифестации. Несмотря на то что на календаре в России было рядовое число – 18 апреля, День международной солидарности трудящихся отмечался по принятому в остальном мире григорианскому календарю. И это очень показательно с точки зрения интернационализма революционного рабочего движения. Благодаря пропаганде большевиков в массах росла убежденность в том, что дальнейшие социальные преобразования возможно осуществить в мировом масштабе. И если пролетарии Европы выходят на улицы в этот день, то различием в календаре можно пренебречь. В Москве митинги прошли на Ходынке, в Петровском парке, в Сокольниках. Потом последовало общее шествие на Красную площадь. Всего на улицы вышло около 500 тысяч человек.

Были и события будничные, благо формально день был рабочим. Мировой судья Петроградской стороны принял к рассмотрению иск Матильды Кшесинской о выселении большевистских организаций, самовольно захвативших здание ее особняка. В документе назывались имена конкретных персон, среди которых был и Ульянов-Ленин, поселившийся в особняке сразу после возвращения в Россию. Сам Владимир Ильич в этот день впервые выступил перед обширной статусной аудиторией – депутатами и активистами Совета рабочих и солдатских депутатов в Таврическом дворце. Цитирую по газете «Утро России»: «Внутри дворца был собран митинг офицеров-инвалидов под лозунгами “Война до конца. Долой Ленина”. Сам Ленин в этот момент читал длиннейшую лекцию о столыпинской реформе, о психологии крестьян, наконец из зала послышались возгласы “Довольно, регламент”». Ситуация была напряженной. Ленину пришлось покинуть трибуну, но его сторонники потребовали дать Владимиру Ильичу возможность ответить на вопросы. И очень любопытно, как Ленин опровергал обвинения в пораженчестве и прогерманских настроениях: «“Утверждают, что я сторонник сепаратного мира, – это клевета. Я говорю только, что война, затеянная капиталистами всего мира и Николаем Романовым, ведется нашим правительством, также состоящим сплошь из капиталистов. Рабочему классу война не нужна. Почему не опубликовать тайные договоры Антанты? Мне, например, известно, что в этих документах есть план разделения Китая между Францией, Англией и Россией”. Шум и возгласы – “Откуда это вам известно? Фантазия”». Ленин не сказал, откуда он это знает, продолжая подчеркивать капиталистическую сущность всех действующих в мире правительств. Тогда ему был задан еще один скользкий вопрос: «“Почему отвоевание Курляндии Россией вы называете аннексией?” Ответ – “Мы не имеем права отвоевывать Курляндию (то есть часть Прибалтики) у Германии. Пусть каждый народ сам решает, с кем ему идти, когда войска уйдут”. Реплика из зала – “Поезжайте-ка в Германию проповедовать там свои идеи”. Ленин покидает трибуну при аплодисментах явного меньшинства и протестах другой части собрания». В конце концов, этот день «подарил» событие, которое спровоцирует серьезный политический кризис. Министр иностранных дел России Павел Милюков отправил союзникам по Антанте официальную ноту, в которой было сказано о безоговорочном намерении Временного правительства вести войну «до победного конца». И то, что это было сделано без согласования с исполкомом Советов, обострило ситуацию в России до предела.

02.05

В этот день – 19 апреля по старому стилю – в стране вспыхнул острый политический кризис. Стало известно о ноте Временного правительства союзникам по Антанте, в которой подтверждалось безусловное участие России в войне до победного конца. В принципе большинство политических сил соглашалось с такой постановкой вопроса. И более того, большевики с Лениным во главе, предложившие альтернативу – «Никакой поддержки Временному правительству с немедленным заключением мира между всеми воюющими странами без аннексий и контрибуций», – пребывали в явном меньшинстве. Накануне Владимир Ильич был согнан с трибуны исполкома Петроградского совета рабочих и солдатских депутатов, после того как призвал отдать немцам завоеванные русской армией земли в Курляндии. Однако инициатива министра иностранных дел России Милюкова изменила настроения. Возмущение было вызвано тем, что нота носила тайный, секретный характер, а в условиях революции, нового политического режима это было совершенно неприемлемо. И хотя Милюков на страницах вечерней газеты «Время» оправдывался, что «принятию опубликованной ноты предшествовало не одно заседание кабинета министров, все всесторонне взвешивалось», неудовольствие выплеснулось на улицы. Начались массовые выступления против Временного правительства, стычки, причем с жертвами, так что некоторые газеты даже стали называть происходящее началом гражданской войны. Протесты показали, что в стране действительно существует двоевластие. Временное правительство должно учитывать мнение власти Советов – исполкома Петросовета как минимум. А там в те дни как раз родилась концепция завершения войны путем заключения мира без аннексий и контрибуций. И сформулирован этот тезис был даже не большевиками, а эсерами во главе с Керенским. Собственно, он и его многочисленные сторонники и использовали ноту Милюкова как повод для возможной радикализации кабинета министров.