Будни драконоборцев - [33]

Вот почему в сообщение о том, что где-то на Белом Кряжу, недалеко от Агапкино, появился дракон, первоначально никто не поверил. Но встречи с драконом повторились, а потом дракон утащил козу самого Агапкинского старосты, Платона. Козий пастух Емелька довольно быстро унес ноги при появлении ящера и подробности поведать не мог, а вот собаку, которая вместе с Емелькой пасла коз и оказалась храбрее человека, агапкинцы нашли просто перекушенной пополам. Примчавшись на место и осмотрев остатки мохнатого козопаса и многочисленные следы драконьих лап, Петр Евграфович понял, что дракон — это не шутка, что это не привиделось спьяну его мужикам, и начал действовать.

В первую очередь он снарядил гонца в столицу, к Сергею Сергеевичу, с указанием спешить-лететь в родную сторону как можно скорее, жалеть время, а не себя, потому что понимал — упустить дракона практически в своем имении для такого любителя охоты, как князь, будет смертельным огорчением. А такое огорчение друга не менее огорчило бы и самого Петра Евграфовича. Во-вторых, надо было разузнать поточнее, где логово самого дракона, причем разузнать аккуратно, не спугнуть, не дать понять, что им заинтересовались и готовят облаву. Надо было послать за колдуном и велеть тому готовить амулеты и заклинания, соответствующие случаю. Наконец, надо было успокоить своих крестьян, которые, узнав о пришествии дракона, впали-таки в совершенно апокалипсические настроения, готовились не меньше чем к концу света, вспомнили все древние сказки и прятали коров, коз и дочерей, вместо того, чтобы дать им нагуляться в теплые летние месяцы.

Петр Евграфович выдал мужикам пули и порох из личного запаса, велел вооружить всех пастухов, хотя особого толку из этого не получилось: обнаглевший дракон уволок еще одну телочку, а пастух, вместо того чтобы оказать сопротивление, бросил вверенное ему ружье и дал деру. Из рассказа этого пастуха выходило, что хотя дракон и молод, но является весьма крупным экземпляром и подходить к охоте на него надо со всей серьезностью. Жена Петра Евграфовича, поначалу относившаяся к приготовлениям со своей обычной легкостью, встревожилась после этого известия, вообще не хотела отпускать не то что сына, но даже и мужа, и предлагала вызвать войска. Но в конце концов ей пришлось смириться, и единственное, что она себе позволила, так это заказать мужу и сыну в уездном городе амулеты от драконьей магии и заставила своих мужчин надеть эти побрякушки.

И вот, наконец, все было готово, муж и сын расцелованы на дорогу, Никифор — старый слуга Петра Евграфовича и воспитатель Николеньки — сотворил все известные ему ритуалы против драконьей магии, и Агапкино, как ближнее к драконьему логову селение (меньше часа до Белого Кряжа), превратилось на вечер в центр мироздания. Князь принялся знакомить своего друга с прибывшими с ним важными персонами. Постоянно звучали титулы и звания, их высокоблагородия и высокородия любезно раскланивались с хозяином. Может быть, в другой ситуации они бы вели себя с провинциальным помещиком гораздо более надменно, но близость князя и сама необычность ситуации делали высоких лиц гораздо более покладистыми. Поняв, что сия тягомотина надолго, потом еще и на ужин отца затащат — положено ведь перед охотой — Николенька тихонечко выскользнул из блестящего столичного круга и отправился побродить по деревне.

В стороне от господ слуги, загонщики, прибывшие из соседних сел, и местные мужики образовали свой круг. В центре этого круга представление давала небольшая собачка, белая, с рыжими пятнами, явно местная дворняжка. Она стояла столбиком на задних лапах, молитвенно сложив передние, а потом, поскуливая, начала прыгать на задних лапках по кругу.

— Ух ты! — восхитились мужики.

— А на передних сможешь? — спросил кто-то.

Собачка опустилась на четыре лапы и с каким-то растерянным выражением на мордочке попыталась встать на передние. На мгновение показалось, что у нее и это получится, но тяжелая задняя часть перевесила и, кувыркнувшись через голову, собачка растянулась в дорожной пыли. Все засмеялись.

— Да, это не за хвостом своим гоняться, тут сноровка нужна, — сказал рыжий мужик, смеявшийся больше всех.

Собачка, попытавшаяся было сбежать, остановилась и вдруг завертелась волчком, действительно пытаясь поймать свой хвост. Все опять засмеялись.

— Ловок ты, Терентий, животинку-то вести, — это Никифор заговорил, стоявший тут же.

Николенька заметил, наконец, черноволосого мужика средних лет, сидевшего на пеньке. Это и был Терентий, местный колдун. Ведовство у него открылось еще в детстве, но учиться он не захотел, точнее, сначала родители не пустили — он остался старшим из детей, помогать надо было отцу — а потом действительно сам отказался, наверное, считал, что поздно уже, или стеснялся садиться за парту, пусть и магической школы, рядом с детишками. Так и остался самоучкой, даже читать толком не выучился. Своей семьей не обзавелся и жил в стороне от всех, на выселках. В основном промышлял тем, что лечил крестьянскую скотину, а в более серьезные вопросы старался не влезать, хотя мужики говорили, что сил у него преизрядно будет. Петр Евграфович, который считал, что иметь своего колдуна всегда полезно, посадил Терентия на необременительный оброк и старался особо не досаждать. Однако охота на дракона, существо весьма волшебное, требовало сосредоточения всех сил, и магических в первую очередь. Так что за Терентием послали сразу же. Именно Терентий и «вел» сейчас собачку, плавно поводя руками и что-то бормоча про себя. Сама собачка была обычной агапкинской пустобрешкой, никаким таким фокусам не обученной.