Будем жить! - [8]
Старшина налил в кружку из чьего-то рога содержимое ближнего кувшина и отхлебнул. Вроде пиво, но кисловатое, зато крепкое. Сойдет, подумал он и поинтересовался:
— Новой смуты? Это что, выходит, они у вас тут часто бывают?
— Не часто, — вздохнул поп, — один раз всего и приключилось, но другого раза нам не надобно. Дело было так…
И дальше Вячеслав услышал следующую историю. Первый защитник неоднократно организовывал экспедиции, в том числе и на ледяной материк, северной оконечностью которого являлся полуостров русичей. И там, недалеко от линии на карте, за которой лежат земли, где летом солнце не заходит, зато зимой не восходит, была найдена огромная долина с горячими источниками и теплым озером посередине. Двадцать пять миль в длину и десять в ширину! И попасть туда можно всего двумя путями. Либо по перевалу, даже летом покрытому льдами, либо через большую пещеру. Самой суровой зимой в этой долине почти не бывает снега, а летом так и вовсе тепло настолько, что даже яблони там плодоносят, не говоря уж о ржи, репе и земляных клубнях, привезенных одной из экспедиций с Ближней Северной земли, то есть Америки. Долина была названа Райской, и основал там первый Защитник город, назвав его Москвой в честь места, откуда сам он был родом. Росла и хорошела Москва, поставляя всей земле русичей овечью шерсть, яблоки, кур и много чего еще, но после смерти Защитника москвичи помаленьку зазнались. Мол, а на что вы, в холодных камнях живущие, нам сдались? Корми тут всяких, не больно-то нам и нужны ваши ружья с порохом, никакому врагу к нам все равно не пройти. И вот сто пять лет назад и случилась смута, в результате которой в Москве сейчас свой князь. Церковь, правда, формально осталась единой, а что толку? Хотя, конечно, есть за что придать архиерея Московского анафеме, очень даже есть, но не дело церкви усиливать и без того имеющуюся вражду между русичами и москвичами.
— Нехорошо, конечно, — согласился старшина и подумал, что москвичи, оказывается, успели зазнаться не только на Земле, но и на других планетах. Но потом решил, что не все, взять хотя бы Патрика — такого друга еще поискать. Может, и в здешней Москве найдутся приличные люди? Надо будет прикинуть, как с ними связаться, да и вообще уточнить обстановку в этой самой Райской долине. Как, кстати, там, на оставшейся черт знает где Земле, чувствует себя Патрик? В госпиталь его увозили вроде живым, но когда теперь доведется с ним свидеться, даже если он таковым и останется — кто знает.
Друг старшины в это время лежал без сознания после, как это ни странно, довольно успешно проведенной операции. Около него дежурил фельдшер-срочник. А через стенку, в своем кабинете, сидел капитан медицинской службы Волин и тщетно пытался сообразить — а какое сегодня число? Последнее, которое он еще помнил, явно было двадцать шестым апреля, когда военврач, которого в бригаде именовали кто коновалом, кто Айболитом, а кто и просто алкашом, решил принять грамм сто или даже сто пятьдесят. В честь грядущего двадцать восьмого числа своего дня рождения. И принял, причем неоднократно, но вот дальше в памяти наличествовал зияющий провал. Ох, грехи наши тяжкие, вздохнул военврач и прислушался к что-то бормочущему под бодрую музыку приемнику. Ага, первомайская демонстрация в Москве… Да что же это, получается, что сегодня уже первое мая? Выходит, что так, тяжело вздохнул капитан Волин. Такого с ним еще не бывало. Нет, когда из памяти выпадал один день, случалось в общем-то не так уж редко. Иногда терялись и два, но чтобы четыре? Ох, допьюсь ведь я, сокрушенно подумал Айболит, но вдруг, похолодев, вспомнил эпизод краткого просветления. Операция на брюшной полости, и он ее проводит! Неужели зарезал?! На ватных ногах доктор вышел из кабинета и, держась за стенку, зашел в бокс при операционной.
— Больной отошел от наркоза, спит, температура тридцать семь и две, пульс шестьдесят, наполнение нормальное! — отрапортовал при появлении Волина фельдшер.
Капитан без сил опустился на банкетку. Пронесло, мелькали в голове сумбурные мысли. Да чтобы я еще когда так напивался… Это же мне последний звонок! Все, сейчас принять сто пятьдесят, даже, пожалуй, сто двадцать граммов, чтобы руки не так тряслись, и завязывать. Вот ей-богу, завязывать и все!
С такими мыслями Волин вернулся в кабинет, налил в мензурку чуть больше ста граммов спирта, выпил, задержав дыхание, после чего занюхал рукавом. И взял историю болезни лежащего сейчас без сознания пациента, которого он, оказывается, прооперировал, будучи в примерно таком же состоянии. Самое интересное, что в этой истории уже имелись какие-то записи! С трудом разбирая свой же собственный скачущий почерк, доктор прочитал: «сержант Патрикеев». Кошмар какой, да это же Патрик, то-то лицо сразу показалось знакомым! Один из немногих интеллигентных людей в бригаде, с которым доктору удавалось не только выпить, но и душевно поговорить при этом. Единственный, наверное, в этой дыре и в радиусе пятисот километров вокруг нее человек, который не только слышал фамилии Набокова или, скажем, Гумилева, но даже что-то ими написанное читал. Как же это его угораздило? Вместо диагноза были вообще какие-то невнятные каракули, заканчивающиеся кляксой. Что это тут за слово? Вроде перитонит… Да, надо маленько поправить, а то ведь такое никому и не покажешь. Значит, гнойный перитонит, показания к экстренной операции… Число? Господи, да что же это за цифра, вроде похоже на двадцать семь. Ладно, ставим двадцать седьмое.
Что может сделать наш современник, оказавшись в начале решающей для существования России войны, там, гдё происходит это самое противостояние? Историю событий знает на уровне школьника. Навыков или профильного военного образования нет. Физически… нормальный средний уровень. Но имеется желание и некоторые соображения. Возможно, неправильные. Зато свои.
Попаданец в себя. В детские довоенные годы «переехало» из наших дней сознание опытного авиатора.
Наш современник, обычный автослесарь, попал из не слишком успешно строящей капитализм России в эпоху великих строек индустриализации, и совсем уж безоблачное существование ему не светит. Под неусыпным присмотром суровых партийных органов приходится занимать место в рядах строителей светлого будущего. И делать то, что велят. А велено было продолжать ковыряться в любимых моторах, трансмиссиях, подвесках и несущих кузовах – так что без малейших признаков внутреннего конфликта Иван Беспамятный продолжает совершенствовать средства передвижения высокой проходимости, которыми постепенно насыщались советские войска.
Бывший советский инженер Сан Саныч Смолянинов, а ныне Его Императорское Величество Александр IV, некоторое время думал, что инерцию истории удалось сломать и точка бифуркации пройдена. Ведь демонстрация военным атташе ведущих стран мира русских ударных самолетов и подводных лодок сумела оттянуть нападение Японии на дальневосточные рубежи.Но после такой явной заявки на вступление в «Клуб сверхдержав» Россией заинтересовались очень крупные игроки… И русско-японская война теперь представляется всего лишь репетицией Первой мировой…
«Никогда не разговаривайте с неизвестными» – так предупреждал Булгаков. Сан Саныч Смолянинов, авиационный инженер на пенсии, не внял совету классика… И угодил прямиком в конец XIX века.Вроде бы в такой рокировке много приятного – молодость, богатство, неограниченные возможности карьерного роста… Но появились и новые обязанности, которые он вынужден сам на себя возложить. Так ли просто быть великим князем, вторым сыном Александра Третьего, от рождения кавалером многих высших орденов Российской империи, будущим наследником престола, любимым братом Николая Второго, зная, что совсем скоро одна за другой произойдут три революции, а за ними гражданская война?Первая книга нового цикла от автора бестселлера «Инженер».
Что может ждать в России начала двадцать первого века бывшего заслуженного изобретателя, бывшего ведущего инженера, а ныне мотомеханика предпенсионного возраста? Ничего, кроме нищенской пенсии.Что может ждать в России конца девятнадцатого века больного туберкулезом в последней стадии, пусть даже он наследник престола? Ничего, кроме неизбежной близкой смерти.Что ждет саму Российскую империю в начале двадцатого века? Ничего хорошего… то есть гибель в огне двух проигранных войн и трех революций.А вот что будет, если эти три «ничего» сложить вместе?
«…Половина бойцов осталась у ограды лежать. Лёгкие времянки полыхали, швыряя горстями искры – много домашней птицы погибло в огне, а скотина – вся.В перерыве между атаками ватаман приказал отходить к берегу, бежать на Ковчег. Тогда-то вода реки забурлила – толстые чёрные хлысты хватали за ноги, утаскивали в глубину, разбивали лодки…».
Последние месяцы 1942 года. Красная Армия начинает наступление под Сталинградом. В Ставку Верховного Главнокомандования приходит весьма странное сообщение о катастрофе германского штабного самолета в районе действий белорусских партизан, но еще больше вопросов вызывают известия из Берлина — в столице Рейха неожиданно введено военное положение, большинство членов гитлеровского правительства арестованы военными, сам Гитлер исчез, а канцлерское кресло занял бывший министр вооружений и боеприпасов Германии Альберт Шпеер.Второй том романа А.
Гротескный рассказ в жанре альтернативной истории о том, каким замечательным могло бы стать советское общество, если бы Сталин и прочие бандиты были замечательными гуманистами и мудрейшими руководителями, и о том, как несбыточна такая мечта; о том, каким колоссальным творческим потенциалом обладала поначалу коммунистическая утопия, и как понапрасну он был растрачен.© Вячеслав Рыбаков.
Продолжение серии «Один из»… 2060 год. Путешествие в далекий космос и попытка отыграть «потерянное столетие» на Земле.
Вор Эддиса, мастер кражи и интриги, стал царем Аттолии. Евгенидис, желавший обладать царицей, но не короной, чувствует себя загнанным в ловушку. По одному ему известным причинам он вовлекает молодого гвардейца Костиса в центр политического водоворота. Костис понимает, что он стал жертвой царского каприза, но постепенно его презрение к царю сменяется невольным уважением. Постепенно придворные Аттолии начинают понимать, в какую опасную и сложную интригу втянуты все они. Третья книга Меган Уолен Тернер, автора подростковой фэнтэзи, из серии «Царский Вор». .
Что, если бы великий поэт Джордж Гордон Байрон написал роман "Вечерняя земля"? Что, если бы рукопись попала к его дочери Аде (автору первой в истории компьютерной программы — для аналитической машины Бэббиджа) и та, прежде чем уничтожить рукопись по требованию опасающейся скандала матери, зашифровала бы текст, снабдив его комментариями, в расчете на грядущие поколения? Что, если бы послание Ады достигло адресата уже в наше время и над его расшифровкой бились бы создатель сайта "Женщины-ученые", ее подруга-математик и отец — знаменитый кинорежиссер, в прошлом филолог и специалист по Байрону, вынужденный в свое время покинуть США, так же как Байрон — Англию?
Сталинский СССР не погиб окончательно. Корни Сверхдержавы не вырваны до сих пор. У нас под ногами, по ту сторону лабиринтов московского метро, скрывается тайный Город, построенный еще в начале пятидесятых и отрезанный от поверхности после убийства Берии. Здесь продолжаются сверхсекретные исследования боевой «красной магии», начатые еще при Сталине. Здесь в самом разгаре борьба за власть между «старыми кадрами» МГБ и молодыми «волками», рвущимися наверх. Попав сюда, привыкай к любой чертовщине, распрощайся с надеждой, не верь, не бойся, не проси — потому что восстать из ада можно лишь ценой собственной жизни…Книга также издавалась под названием «Круг доступа ограничен».
НОВЫЙ ПРОЕКТ от автора бестселлеров «Черные бушлаты», «Черная пехота» и «Черная смерть»! Новое прочтение вечного сюжета о «попаданце» – только теперь уже не в 1941 год, а в неведомый «параллельный мир». Или правильнее сказать: «перпендикулярный»? Ведь эта реальность не просто отстала от нашей на добрых полтысячи лет, но еще и не исчерпала до дна запасы древней магии. И нашему современнику, пусть даже ветерану Афганской войны и эксперту-криминалисту, выжить в этом «перпендикулярном мире» не проще, чем разведчику во вражеском тылу, – вдобавок к обычным «ужасам средневековья» тут в самом разгаре местное «смутное время»: король враждует с высшей знатью, горожане на ножах с рыцарством, Церковь пытается под корень извести колдунов, а любые знания и навыки XXI века воспринимаются здесь как самая черная магия.