Будем меняться мужьями? - [26]

Но Ева была недоступна. В последнее время у нее завелась привычка часто выключать телефон, чтобы мать не доставала. «Сама виновата, – снова всплакнула Маша, обвиняя себя. – Была бы подобрей, потерпеливее – дочь бы твоя тебя не боялась, и телефон было бы незачем отключать».

Ева поселилась у Виктора и первые дни на материны звонки отвечала неизменно, что у нее все – лучше не бывает. Только это и успевала сообщить, потому что, как ни хотелось Маше расспросить подробнее, Ева всегда спешила. Маша огорчалась немного, но в целом была довольна: вроде бы все у ребенка хорошо, вроде бы счастлива – ну и слава богу.

Через неделю решилась спросить, где живет, в каком районе. И нельзя ли ее навестить.

– Мам, да мне некогда, – радостно отвечала дочка. – Да и, честно говоря, нам с Витюшей не до гостей, – рассмеялась счастливым смехом.

– Что ж, любит он тебя? – недоверчиво поинтересовалась мать.

– Ну конечно! – воскликнула Ева. – Мы очень сильно любим друг друга!

«Ну а что, может быть, – размышляла Мария Егоровна. – Не помню, было у меня так с Русланом хоть вначале… Кажется, нет. Не помню…» При мысли о «зяте», как она про себя саркастически называла Виктора, Мария неизменно испытывала ненависть. «Вот подонок! Выбрал самую красивую – и жизнь ей поганит…» – думала с горечью, и губы сразу тряслись, сердцу становилось тесно, так что только слезы и валокордин приносили облегчение.

Она звонила дочери почти каждый день. А думала о ней чуть не каждую минуту. Ева не звонила никогда. Очень скоро к тому же мать заметила, что девочка стала постоянно раздражаться.

– Как дела, дочка? – интересовалась Маша.

– Дела – отлично! – напряженно информировала Ева. – А что ты хочешь узнать конкретно? – добавляла с вызовом.

– Ну… на работе как?

– Работа как работа, мам! Что там может быть нового!

– Я не вовремя позвонила?

– Нормально ты позвонила, – недружелюбно вздыхала дочь. – Просто эти твои вечные вопросы…

– Да как же не спрашивать, Ева, как мне не спрашивать, когда ты оказалась в таком положении?!

– Мама! В каком еще ТАКОМ положении?!

– Ты как мушка в паутину попалась! К пауку этому!

– Мама!

– Я-то мама! А Витька твой гаденыш!

– Мам, я сейчас трубку брошу! – слезливо кричала Ева.

– Ну все, все, дочка, не злись, – спохватывалась Мария. – Просто очень по тебе скучаю, – добавляла более горестно, чем сама хотела. – И очень за тебя боюсь. Может, заедешь? Хоть повидаемся.

– Мам, когда мне ездить! Ну… ну я не знаю… Приезжай сама, что ли… Когда Витюши не будет…

У матери сжалось сердце.

– И вот твоя жизнь, доча! – воскликнула она опять недобро, не в силах сдержаться. – Так я отгул возьму. Днем он на работе?

– Днем и я на работе. А отгулов у меня нет. Вечером как-нибудь.

– А он?

– У него бывают дела… – туманно откликнулась Ева.

Они договорились, что дочь сама позвонит, когда можно будет приехать. И уже на следующий день оказалось можно. Мать отпросилась в своем ресторане, набрала вкусностей и понеслась чуть не бегом.

Евочка открыла хмурая, но, увидев маму, смягчилась лицом. Да тут же и расплакалась, обняв Марию. Маша покачивала ее, как маленькую, ласково приговаривала: «Доченька моя, солнышко мое, как я соскучилась… Доченька моя золотая…» Наконец Ева плакать перестала и, сердито утерев глаза, повела Марию на кухню. Выглядела она неважно – бледная, потухшая.

Сели за стол, Маша осматривалась. Ничего, довольно опрятно. Евка дома себя хозяйством не изнуряла, а здесь, видать, старалась как могла. Или этот прибирался? – прикидывала Мария Егоровна.

– Чистенько у вас, – улыбаясь, сказала вслух. – Это он сам порядок наводит? Или ты, Евочка?

Та хмыкнула, скептически помотала головой.

– Витька у меня знаешь какой хрюша! Я тут неделю срач выгребала!

– Ай да доча, – удивилась мать. – Ну а как вообще тебе живется, Евочка? Не обижает он тебя?

Ева с подозрением прищурилась.

– Нормально живем. Не знаю, что тебе вечно мерещится.

– Избави боже! Что мне мерещится! Что тут может мерещиться… – Мария настроилась на исключительно мирный визит. – Тут не мерещится, а просто все понятно! – брякнула вдруг, досадливо отворачиваясь. – Ясно, что от такого, как твой Витька, хорошего ждать не приходится.

Дочь сразу подобралась, опять недобро сузила глаза:

– Снова-здорово! Что ты вообще о нем знаешь?!

– Ничего не знаю, вот именно, Евочка, – заюлила Мария, срочно меняя гневливый тон на жалобный. – Ничего не знаю, ты ничего не рассказываешь! Потому-то вся душа у меня о тебе изнылась… Вот и выглядишь ты утомленной. Доченька, ты хоть ешь? Спишь?

– Ну естественно, – раздраженно отвечала Ева. – Говорю же, нормально все.

– Нужно беречь здоровье, пока оно есть, – назидательно заметила Мария, – потом поздно будет. И почему в молодости этого не понимаешь? Вот и я такая же была, теперь жалею.

Ева недоверчиво покосилась на ее оплывшую фигуру, сомневаясь, что мама могла когда-то быть «такая же».

– Ты как себя чувствуешь? – не унималась Мария.

– Нормально.

– Ой, Евка, а ты не беременна?! – всколыхнулась мать.

– Нет, – поморщилась та. – Мы предохраняемся.

– Он? – уточнила Маша, мотнув головой в сторону.

– Чего? – не поняла дочь. – А-а! Нет. Он не любит. Я таблетки принимаю.