Будем как боги - [77]

Борис стиснул зубы:

– Почему я должен тебе верить?

– Потому, что ты сам знаешь своего шефа. А еще потому, что ты его совсем не знаешь. Например, ты не знаешь, что, кроме основного бизнеса, у Гарри было полным-полно побочных, включая, например, риелторские агентства.

– И что с того? – не понял Борис.

– А то, – ответил Ройзельман. – Дом, в который мы сегодня попадем, некогда принадлежал Фрэнку Барзини, тринадцатому, если я ничего не путаю, номеру «Стигмы-три». У Фрэнка были долги, и Гарри выкупил у него дом… а потом подсунул тебе.

– То есть… дом принадлежал ему? – удивился Борис.

– Ты с рычагами поосторожнее, – посоветовал Ройзельман. – Эта птичка тяжело выходит из штопора, а я летать научился полчаса назад, и то на вертолете. Если ты устроишь нам маленькое одиннадцатое сентября, я себе шею не сломаю, в отличие от тебя. А если ты и выживешь, добираться придется пешком.

– Ты не ответил, – сказал Борис, выровняв вертолет (вернее, вертолет выровнял Ройзельман, пользуясь телом Бориса).

– Да, дом принадлежал ему, – сказал Ройзельман. – И он запросто мог сделать тебе отсрочку платежа, но накручивал тебя, чтобы ты работал быстрее. И не только поэтому. После того, как Гарри доработал Янус-ДНК…

– Доработал? – удивился Борис. – В каком направлении?

– Создал индивидуализированную версию, – объяснил Ройзельман, – для каждого из своих «Стигм», от первой до последней генерации. Что-то он подозревал, старина Гарри, а, может, просто, мне не доверял, не важно уже. Эту версию пробить почти невозможно, я над этим работаю, но пока не очень, потому и попросил тебя вооружиться. Так вот, после этого Гарри подумал, что лучше синица в руках, чем журавль над Россией и Китаем. У тебя весь дом был нафарширован микроэлектроникой, твои джамшуты с этой задачей прекрасно справились, когда ты их в подвале закрыл… ну да, рабочие тоже были от Гарри. Короче, он использовал одну мою старую фичу, чтобы подтолкнуть тебя принять Янус-ДНК, при этом поменяв маркировку пробирок на противоположную. Но тут на сцене появился я (еле успел), и ты принял продвинутую версию. Если бы не это – ты бы сейчас уже разложился, а мне куда труднее было бы прорваться в реальность. Теперь ты понимаешь, почему я с удовольствием оторвал бы другу Гарри его мужские половые признаки, если бы у меня были хоть какие-то руки?

– Честно говоря, солидарен с тобой в этом желании, – хмуро заметил Борис.

– Да и вообще, у меня их «Стигма» уже в печенках сидит, – добавил Ройзельман. – Вечно вчерашние. О, каким бы крутым тайным мировым правительством они бы стали, родись они во времена президента-грузовика[14]! Унылые отсталые существа, тупиковая ветка эволюции, не удивительно, что это поколение неудачников спустило в унитаз все величие вашей страны. Хотя мне лично плевать на Соединенные Штаты, я мыслю в категориях всего человечества… Но ведь все шло так хорошо! Евгеника была под запретом, но цвела бурным цветом. Пропасть между бедными и богатыми становилась все глубже. Автоматизация, роботизация, компьютеризация – все это делало миллиарды людей ненужным балластом цивилизации, который можно было обрезать, как моэль причиндалы маленького Гарри. Как они могли выпустить из рук жар-птицу?! Они заигрались в хозяев мира и оказались у мусорного бака. А «Стигма» еще круче – они даже за столом посидеть не успели как следует, убогие…

Внезапно, Ройзельман спохватился:

– Тьфу ты, ну-ка, давай, на круг. Заболтались мы, пролетели мимо цели. Разворачивай машину, пока далеко не улетели. Нам на обратном пути еще заправку искать. С таким запасом до Чикаго мы не дотянем…

20 июня 2026 года, г. Норфолк, Вирджиния

В прошлой жизни, смачно перечеркнутой эпидемией, пожалуй, немногие события могли заставить собраться у экранов телевизоров целый город. Особенно в последние годы, когда телевизор стал уступать в популярности Интернету. Тем более, в отношении новостных программ – люди предпочитали узнавать новости из Сети, ведь там всегда можно было найти разные точки зрения, в отличие от массового телевещания.

Но времена изменились, и вот, в восемнадцать часов по местному времени весь город приник к экранам – без преувеличения, весь. Потому, что должен был выстукать тот, кто пользовался в городе непререкаемым авторитетом – адмирал Алек Дэвидсон.

Зрители сразу заметили перемену, случившуюся с их вождем. Алек словно помолодел на четверть века. Впрочем, люди просто успели подзабыть, как выглядел адмирал до того, как стал, буквально, питать своей кровью вверенных ему людей. Но цветущий вид их вождя пробуждал какую-то смутную надежду.

– Друзья, – сказал Алек, – мы с вами проделали огромную работу. Мы сумели спасти город, сумели спасти друг друга от неминуемой смерти. Две недели стоял наш бастион – Норфолк, и, я надеюсь, будет стоять и дальше. Но ни для кого из вас не секрет, что постепенно наш бастион слабел. Моей крови и крови моей Мэри стало не хватать для всех вас. Я умирал, и вместе со мной к гибели приближались все мы. Рад сообщить вам, что нам удалось не только остановить этот процесс, но и повернуть его вспять. И на горизонте появилась полная, окончательная победа над эпидемией. Но никакая победа не бывает без борьбы. Я хочу передать слово моему другу, виднейшему биохимику, доктору Фишеру.