Буддийская классика Древней Индии - [87]

Шрифт
Интервал

** В тексте названы последовательно четыре плода занятий созерцательно-медитативной деятельностью. Каждый уровень созерцания (дхьяна) имеет соответствующие неизмеримые просторы счастья, на которые попадает адепт медитации. Возможности первого уровня соответствуют названным обобщённо небесам Брахмы (как и в предыдущей строфе), второго — световым небесам (абха-свара), третьего — небесам полного великолепия (щубха-критсна), четвёртого — небесам великого плода (брихат-пхала). Небеса трёх последних видов, конечно, упомянуты условно, потому что небес у каждой дхьяны гораздо больше, см. ДС, CXXVIII.

42

* «Пятёрку» этой матрики мне тоже не доводилось встречать в других текстах. Надо думать, буддийские мыслители создавали и собственные числовые комплексы, способствовавшие упорядочению знаний. Но не все числовые матрики, в отличие от матрик Слова Будды, становились общепринятыми даже в масштабах одной буддийской школы.

** Согласно комментаторам, здесь к благодетелям относятся родители и религиозные учителя, а также некоторые другие существа, оказывающие содействие в духовных упражнениях в отдельных случаях [Rendawa 1979: 76; Suhrillekha 1978: 25].

*** Например, к трём Драгоценностям, см. ДС, I.

44

* Самонадеянность и сожаление — auddhatya ca kaukrtya са, тиб. rgod dang ‘gyod — согласно тибетским комментаторам, речь идёт о дерзком предпочтении мирских удовольствий и сожалении о том, что раньше время тратилось на духовные дела [Suhrillekha 1978: 26].

** Сомнение — vicikitsa, тиб. the tshom — речь идёт о сомнении в том, есть ли освобождение и существует ли путь к нему.

*** Пять препятствий — рапса ävaranah (или nivaranäh), тиб. sgrib ра Inga — данный перевод отличается от приведённого в ДС, CXVIII — «шесть преград сосредоточению», поскольку они относятся к различным разделам Законоучения. Собранные здесь термины представляют мозаику из различных учений, ибо по другим текстам матрика «пять препятствий добродетели» неизвестна. Неясно даже, почему пять, хотя терминов семь и они отнюдь не дублируют друг друга. Если сравнивать со статьями Закона по ДС, то окажется, что не все термины входят в состав ДС. В нескольких матриках последней фигурируют лишь термины первого, третьего и пятого «препятствий» - это ДС, XXX, 25, 26; LXVII, 6; LXIX, 13, 14, 21; CXVIII, 4.

45

* Доктринально очень важная строфа, касающаяся практики Пути применения (prayoga-marga, тиб. sbyor lam) — второго этапа пятеричного махаянского Пути. На Пути применения совершенствуются две стороны пяти высших навыков (agra-dharma, тиб. chos mchog), которые входят, в свою очередь, в древнее буддийское учение о 37 навыках, способствующих Просветлению, см. ДС, XLIII, XLVII—XLVHI. На этом Пути названные навыки развиваются, с одной стороны, в способности (indriya, тиб. dbang ро), с другой стороны, в силы (bala, тиб. stobs), необходимые для непосредственного (интуитивного) постижения четырёх Благородных истин. Последнее не является ещё конечным результатом Пути применения, а лишь его первой вершиной (mürdhana, тиб. rise то). Данный Путь имеет четыре последовательных уровня: 1) жара (üstnä, тиб. drod) — уровень, на котором навыки преобразуются в способности верить в Благородные истины так, чтобы сгорали омрачения, 2) вершины (mürdha, тиб. rise то) — уровень, на котором пять названных навыков укрепляются знанием и порождают в сознании корень добродетели, препятствующий в дальнейшем духовному регрессу, движению назад, 3) терпения (ksanti, тиб. bzod ра) — уровень, на котором пять способностей и сил совершенствуются в практике терпения (см. ДС, СУП), помогающей выжечь ещё ряд омрачений, 4) высшей практики (agra-dharma, тиб. chos mchog) — уровень, на котором омрачения полностью разрушаются и адепт обретает реальный плод Пути. Последний состоит в том, что благородный адепт (arуа) достигает первой стадии духовного роста (bhümi) бодхисаттвы (ДС, LXIV). См. [Suhrillekha 1978: 26-27; Rendawa 1979: 79-80]. Судя по всему, Нагарджуна считал, что высокородный мирянин, адресат «Послания», вполне способен пройти два первых уровня Пути применения.

46

* Однозначно указать источник данной цитаты непросто, поскольку в строфе текст сутры изменился. Тибетские комментаторы не решились это сделать. Но содержание настолько общебуддийское, что можно сослаться на десятки сутр, в том числе палийские. Мне видится здесь очень близкое сходство с фрагментом из «Наставления Катьяяны» («Катьяяна-ававада-сутра»), на которую сослался Нагарджуна в «Коренных строфах о Срединности» («Мула-мадхьямака-карика » — ММК, XV,7) и фрагмент из которой привёл Чандракирти в своём комментарии на ММК [Prasannapada 1903—1913, Т. IV: 269]; русский перевод этого фрагмента см. [Андросов 1988: 57; 2006: 478, прим. 13].

** Гордыня — mada, тиб. rgyags — надменность, самодовольство, самолюбование, см. ДС, XXX, 37; XLIX, 9, а также PA, V, 6. Речь идёт об одном из основных омрачающих сознание пороков. В PA, I, 17 упоминается его частный аспект.

47

* Освобождение — moksa, тиб. tharpa — здесь употреблено в общем, а не в специальном значении, о котором см. ДС, LIX, LXXIII. О благоприятном рождении и освобождении см. также PA, I, 44—45.


Еще от автора Валерий Павлович Андросов
Марпа и история Карма Кагью: «Жизнеописание Марпы-переводчика» в историческом контексте школы Кагью

В это издание, посвященное Марпе-лоцаве (1012—1097) — великому йогину, духовному наставнику, переводчику и родоначальнику школы Кагью тибетского буддизма, вошли произведения разных жанров: предисловие ламы Оле Нидала, современного учителя традиции Карма Кагью, перевод с тибетского языка классического жития, или намтара, Цанг Ньёна Херуки (Tsang Nyon Heruka, 1452—1507), описывающего жизненный путь Марпы, очерк об индийской Ваджраяне, эссе об истоках тибетской систематики тантр и школы Карма Кагью, словник индо-тибетской терминологии, общая библиография ко всему тексту. Книга представляет безусловный интерес для тибетологов, буддологов и всех тех, кто интересуется тибетским буддизмом и мистическими учениями Востока.


Рекомендуем почитать
Неофициальная история конфуцианцев

«Неофициальная история конфуцианцев» является одним из лучших образцов китайской классической литературы. Поэт У Цзин-цзы (1701-1754) закончил эту свою единственную прозаическую вещь в конце жизни. Этот роман можно в полной мере назвать литературным памятником и выдающимся образцом китайской классической литературы. На историческом фоне правления династии Мин У Цзин-цзы изобразил современную ему эпоху, населил роман множеством персонажей, начиная от высоких сановников, приближенных императора, и кончая мелкими служащими.


Беседы о живописи монаха Ку-гуа

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.


Саладин Победитель Крестоносцев

Эта книга — о Салах ад-Дине, кто был благочестием (Салах) этого мира и веры (ад-Дин), о бесстрашном воителе, освободившем Святой Город от чужеземных завоевателей, о мудром и образованном правителе мусульман.


Счастливая соломинка

Японская культура так же своеобразна, как и природа Японии, философской эстетике которой посвящены жизнь и быт японцев. И наиболее полно восточная философия отражена в сказочных жанрах. В сборник японских сказок «Счастливая соломинка» в переводе Веры Марковой вошли и героические сказки-легенды, и полные чудес сказки о фантастических существах, и бытовые шуточные сказки, а также сказки о животных. Особое место занимает самый любимый в народе жанр – философские и сатирические сказки-притчи.


Нефритовая Гуаньинь

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.


Приключения четырех дервишей

ББК 84 Тадж. 1 Тадж 1П 75Приключения четырех дервишей (народное) — Пер. с тадж. С. Ховари. — Душанбе: «Ирфон», 1986. — 192 с.Когда великий суфийский учитель тринадцатого столетия Низамуддин Аулийя был болен, эта аллегория была рассказана ему его учеником Амиром Хисравом, выдающимся персидским поэтом. Исцелившись, Низамуддин благословил книгу, и с тех пор считается, что пересказ этой истории может помочь восстановить здоровье. Аллегорические измерения, которые содержатся в «Приключениях четырех дервишей», являются частью обучающей системы, предназначенной для того, чтобы подготовить ум к духовному развитию.Четверо дервишей, встретившиеся по воле рока, коротают ночь, рассказывая о своих приключениях.