Будда из Бенареса - [33]

И снова почему-то повисло молчание.

— Чтобы обрести иддхи, нужно быть упорным и вдумчивым, — продолжал Девадатта. — Упорным, как… — Он замолчал, подыскивая подходящее сравнение. — Как слон. Да, отшельник должен быть похож на слона. На слона, у которого из висков выделяется едкая жидкость. Такой слон, даже связанный, не ест ни куска.

— А как ты разочаровался в учении джайнов, Яса? — спросил Кокалика.

— Ну, однажды я плохо подмел траву, и… Джина-Махавира, садясь, раздавил улитку, которая пряталась под листом лопуха. Он пришел в ярость и сказал, что я — убийца улитки, а убийца улитки не может быть джайном. Тогда-то я и разочаровался в нем.

Все засмеялись, и громче всех — Кокалика.

— Ну, Яса! Ну, хитрец!

— Махавира же просто выгнал тебя!

Круглощекий сочинитель песен улыбался, нисколько не опечаленный тем, что его вывели на чистую воду. Девадатта встал и, ни с кем не прощаясь, побрел прочь. Его проводили равнодушными пустыми глазами.

4

Он забрел в самую чащу, в темно-зеленую сырость, и гигантская крыша из листьев, сквозь которую почти не пробивались солнечные лучи, сомкнулась над его головой. Под этой крышей росли деревья и пальмы поменьше, а также кусты и тенелюбивые травы. Здесь царил удушливо-влажный полумрак, ползучие растения обвивали стволы и переплетались, стоял дурманящий запах орхидей, качались длинные стебли джали. Девадатта не видел птиц, скрытых в высоких кронах, но слышал их гомон и пение.

Уход из Бенареса круто повернул поток его жизни, в которой раньше все было так понятно, ясно и определенно. В той давней, уже начинавшей забываться жизни, был родной город, отцовский дом, состязания юношей-кшатриев, слоновник и Амбапали. Как получилось, что он отказался от всего этого? События последних месяцев — мучительные беседы с Кашьяпой, неожиданное участие Сиддхарты, их совместное путешествие по землям маллов и личчхавов, дни, проведенные в созерцании в Паталигаме, проповеди в местах священных омовений, шум площади перед тюрьмой — все это оживало в его памяти. Кто же он теперь? Шраман, как утверждает Сиддхарта? Но если он шраман, то почему, открыв в себе энергию иддхи, не в состоянии сделать следующий шаг вперед? Почему он не чувствует себя ни учеником, ни учителем? Почему до сих пор не смог выйти из тела? Может быть, у него нет души, а только зачаток ее? Или Сиддхарта лукавит, и выйти из тела невозможно?..

Впереди был мутный ручей с зарослью бананов у самой воды. Распугав уток, Девадатта перешел его вброд и выбрался на тропу, утоптанную ногами слонов. Он знал, что тропа выведет его к лесному озеру, а оттуда — рукой подать до Велуваны.

А может быть, ему стоит вернуться домой? Он почти год провел в отшельничестве; никто не упрекнет его в малодушии. Конечно, он не научился магическим трюкам, зато теперь он способен хоть три стражи подряд рассуждать о сансаре, о страдании и воздаянии, о добре и зле… У него хватит сил поспорить даже с придворным жрецом или с Амбапали. Да, с Амбапали… Но он так свыкся со шраманской жизнью! Он давно уже не стрижет волосы и ногти, носит на бедрах пыльную повязку, не встает перед брахманами и не удивляется, когда люди кланяются ему и вытирают его ступни краем своих одежд. Сиддхарта научил его по-другому смотреть на мир.

Уже подходя к озеру, Девадатта заметил яму, прикрытую ветками, назначение которой ему было отлично известно. Неподалеку от ямы, у корней пиппала отдыхали люди в одеждах погонщиков. Юноша тотчас вспомнил хитрость, с помощью которой приручают дикого слона. И он подумал: а вдруг Кашьяпа и Сиддхарта разыграли перед ним представление, словно два махаута? Мысль была остра, как укол дротика, и Девадатта остановился.

— Что, святой человек? Не видал, как ловят слонов? — усмехнулся кто-то из погонщиков.

— Слонов? — переспросил Девадатта. — Как ловят слонов, я знаю не хуже вас…

Махауты засмеялись.

— Ну, а коли знаешь, так может и поймаешь? А то мы уже умаялись с нашим красавцем.

— Может и поймаю, — мрачно согласился Девадатта. — А что за красавец?

Погонщики, не переставая шутить, рассказали ему о Налагири, белом в пятнышках бурого цвета слоне, любимце раджи Бимбисары. Это был самый крупный слон в Раджагрихе, сметливый, бесстрашный и добродушный. Как-то радже вздумалось прокатиться, но Налагири почуял запах слонихи и помчался, не останавливаясь. Бимбисара схватился за ветви дерева, а слона и след простыл. С того дня Налагири вернулся к дикой жизни, но раджа не желает мириться с его потерей, и теперь махауты каждый день караулят слона в лесу.

— Мы вырыли уже вторую яму на этой тропе, а что толку? — толковали погонщики. — Налагири ходит с длинным бревном в хоботе. Этим бревном он тычет перед собой, проверяя землю. Ну как, святой человек, поймаешь такого слона?..

Не обращая внимания на смех махаутов, Девадатта обошел яму и быстро зашагал к Велуване. Нет, это невозможно. Человек, в жилах которого, как и в его собственных, течет кровь древнего раджи Махасамматы, не лжет. Сиддхарта не обманывает его, если только не обманывается сам. Но может ли Сиддхарта ошибаться? Сиддхарта, который сделал жрецов-атхарванов своими послушными учениками? Сиддхарта, которому внимали сотни людей в Раджагрихе?