Будь осторожен, незнакомец! - [92]

Лаудон все еще стоял возле конюшни. Ему хотелось поговорить с Максуином — и, в то же время, не хотелось Он посмотрел на реку, надеясь увидеть пароход. За рекой протянулись великолепные пастбища, но это уже индейская резервация. Никакому Фруму не под силу вы пустить туда коровьи стада «Длинной Девятки».

Лаудон пожал плечами, бросил на землю окурок, затоптал сапогом и повернул к «Ассинибойну».

Зайдя в грязный пыльный зал салуна, он нашел там только Джо Максуина и бармена. Максуин сидел, оперлись локтями на стойку, и был в меру пьян.

— Здорово, Джесс, — сказал он с улыбкой и потянулся к стоявшей перед ним бутылке. Он был молодой и беззаботный; и, глядя на него, Лаудон подумал, что от этой улыбки человек тает как воск. Никогда ему не доводилось о чем-нибудь всерьез поспорить с Джо.

— Я надеялся, что представится случай поболтать с тобой, Джо, — сказал он. Сзади за стойкой была дверь, ведущая в маленькую комнатушку, где стояли стол, стулья и койка, чтоб человек, нагулявшись, мог поспать. Джесс мотнул головой: — Вон там, что ли…

— Н-нет, — возразил Джо с пьяной решительностью. — Не там.

— А почему?

— Мне приходится выполнять всякие нудные делишки для Айдахо-Джека Айвза. Ты ведь знаешь, Джесс. Я не хочу, чтоб ты туда заходил, и ему бы это не понравилось.

Лаудон сказал:

— К черту Айвза! — прошел за стойку и толкнул дверь, открывающуюся внутрь. Он услышал быстрый топот ног внутри и понял, что его слова были слышны через дощатую обшивку и предупредили того, кто там скрывался. В комнатке было пусто. Он вспомнил, как расспрашивал Никобара, кто сейчас в городе, и тот ответил: «Джо Максуин. Больше тебя никто не заинтересует». Он закрыл дверь.

Максуин спросил запальчивым тоном:

— Зачем тебе надо было это делать?

— А чтобы поглядеть, что прячет Айвз.

Максуин сказал:

— Гляди, Джесс. Айвз уже должен был появиться. Тебе лучше смываться отсюда.

Лаудон подошел к стойке и кивнул бармену. Тот поставил перед ним стакан. Лаудон взял бутылку Максуина, наполнил оба стакана — свой и Джо, сказал:

— Я плачу, — и положил деньги на стойку. Он подмигнул Максуину, и того как будто отпустило.

— Сейчас в Майлс сгоняют до черта скота, Джо, — сказал Лаудон. — Все луга за рекой Йелоустон забиты коровами. Чуток попозже к сезону туда придет гурт и для «Длинной Девятки». Почему бы тебе не наняться к кому-нибудь гуртовщику, съездить в Техас или в Канзас за скотиной?

— Это работа тяжелая и скучная, Джесс. Все равно что на Фрума работать. Что ты с нее имеешь, кроме болячек от седла на заднице?

— Фрум — большой человек, Джо, и со временем становится все значительнее. Я так полагаю, что если кто на него работает, то может вырасти вместе с ним. Мне вовсе неохота закончить свои дни, как Айк Никобар.

— Или как я, да? Хочешь добраться до поста старшего объездчика, а, Джесс?

— Бери выше, Джо. Может, когда-нибудь заведу свое собственное дело.

— Ну, а пока ходишь в тени Фрума и надеешься таким способом стать таким же большим человеком, как Фрум. Ты всегда был честолюбивым, Джесс. Кстати, а что собирается Фрум предпринять насчет угонов скота?

— А ты как думаешь?

Максуин рассмеялся.

— Небось подымет тучу пыли.

— Джо, — сказал Лаудон, — мне очень не хотелось бы, чтобы хоть одна пылинка из той тучи попала в глаза тебе. Я сюда приехал, чтобы сказать тебе: отваливай, выходи из игры. Можешь ты принять такой совет?

— Я бы лучше принял еще одну порцию виски, — сказал Максуин и допил свой стакан.

— Я тебе это говорю, потому что мы работали вместе три сезона — ты, я и Айк Никобар, пока не пришло время отставить ружья для охоты на бизонов и поискать чего-то другого. Черт побери, парень, мне вовсе неохота в одну прекрасную ночку оказаться в команде, которая попрет на вашу банду.

— Айдахо-Джек о нас позаботится, он парень дошлый. Куда хитрее, чем Фрум думает.

Лаудон снова мотнул головой в сторону комнатушки за баром, чувствуя, как у него сжимается желудок, как будто туда попал кусок тухлого мяса.

— Достаточно хитрый, чтобы послать тебя вперед, обстряпать для него такое дельце, да? Джо, я знаю Джека Айза. Он же был одним из тех картежников, что заявились в Джудит во время этой лихорадки с шахтами, которая потом накрылась. С тех пор он укладывается спать, когда солнце встает. Ты для него — всего лишь карта, которую он сдает снизу колоды. И когда он решит, что больше от тебя пользы нет, то тут же сбросит тебя в снос.

Максиун покраснел.

— Черт возьми, Джесс, нечего меня тыкать носом, — он покосился в сторону задней комнаты. — Как Джек развлекается — это его личное дело.

— Только не тогда, когда он ставит тебя сторожить у дверей.

— Я буду с ним, пока не окажется, что он поступает не так, как должен поступать мужчина в мужской игре.

Лаудон чувствовал, что пытается прошибить лбом каменную стену.

— А не будет ли тогда слишком поздно? — Он поднял голову. Его отвлек шум — на улице поднялась какая-то суматоха. — Наездники, — сообщил он. — Около дюжины, думаю. Приехали с востока, из оврагов.

— Айвз, — сказал Максуин и как будто протрезвел. — Тебе бы лучше смыться, Джесс.

— Только если ты поедешь со мной вместе, Джо, — чтобы двинуть на юг, в Майлс, и поискать работу.