Будь ножом моим - [97]
Но ведь есть и другой путь: избавить себя от этих терзаний, не принимать во всем этом участия, перестать бередить рану ожидания.
Сегодня утром с тяжелым сердцем я добавляю еще один пункт в список моих потерь: внутреннюю свободу.
Еще один день. Тебя нет. Я не перестаю смотреть на небо. Как у тебя получилось превратить весь мир в огромные щипцы, которые постепенно сжимаются на мне? Хватит, хватит, хватит (но «хватит» значит еще и «Яир, поговори со мной»). В последние дни я представляю тебя по-другому. Посмотри: ты часовщик. Темный, таинственный часовщик, который ютится в маленькой, удушливой комнатушке, наполненной тиканьем. Вот кто ты. Одинокий человек, сгорающий дотла в языках своего огромного и запутанного желания. Ты постоянно заводишь механизмы сразу нескольких часов – так, чтобы они звучали одни за другими, в каком-то секретном, установленном тобою порядке, и звонили днем и ночью, летом и зимой, всегда…
В тебе есть что-то от этого часовщика, верно? С твоим надменным желанием отладить механизм сменяющих друг друга влюбленностей, так, чтобы навсегда окружить себя нескончаемой музыкой (женских голосов?), которая будет бренчать и трезвонить вокруг тебя. Ворковать тебе. Чтобы, не дай бог, не наступила в твоей жизни секунда невыносимой тишины, безмолвия, среди которого ты вдруг расслышишь само время – проходящее, ускользающее.
Вот что это было на самом деле? Я была всего лишь элементом какой-то твоей личной церемонии (или это даже целый культ)? Возможно, ты меняешь женщин каждый сезон. Это было твое «Лето Мириам». А потом придет зима какой-то другой женщины. Возможно, это часть твоих секретных сделок с самим собой – исчислять оставшееся тебе время в «женщинах-минутах». Я была всего лишь одной из стрелок, указывающих тебе, что еще один «час», еще один сезон миновал, еще одна женщина… Тогда, возможно, ты имеешь дело совсем не с нами, униженными и оскорбленными дочерями Евы, а с Его Величеством Временем?
Убирайся из моей жизни.
Утро. Я не писала два дня. Чувство облегчения. Не совсем понятное. Пальцем ноги трогаю ледяную воду: с этим можно как-то жить…
Вот женщина, ползущая по земле, после того как ее сбило поездом несчастья. Она даже не уверена в том, что это было. Порой ей кажется, будто все вокруг нее кануло в небытие. Но постепенно становится ясно, что все в мире существует по-прежнему – это ее не стало. Разговаривая с самой собой, она едва шевелит губами. Странно, что все это уже почти не причиняет ей боли. Оно и к лучшему.
С ней все будет хорошо. Ей нужно только по-настоящему, всеми силами души (ой) пожелать, чтобы все было хорошо. Она осторожно, бережно перемещается в пространстве, будто огромная пробка затыкает ей сердце. Недомогание, которое она перенесла в начале недели, – все еще хорошее оправдание ее неповоротливой медлительности. И Йохай внезапно уже дома, так что ей есть чем заняться.
Сейчас она читает только что написанные строки. С этим можно жить.
Банк – химчистка – два урока – замена разбитого окна – встреча – другая встреча – беседа с физиотерапевтом – закупка продуктов – передать часы мастеру в ремонт – утешение скорбящих… О чем думает сегодня мой зеленый человечек с Марса?
«Взгляни на эту женщину. Видимо, прикосновение к реальности причиняет ей невыносимую боль».
По крайней мере, я все еще пишу.
Будто кидаю камни в очень бурную реку.
Медленно, медленно, крайне тяжелым трудом возможно соорудить мост, по которому она сможет уйти отсюда.
Йохай дома уже три дня. Перед воротами его школы установили контейнер для строительных отходов. И никто не хочет обсуждать эту проблему. Я провожу время с ним, немного навожу порядок, воссоздаю кожный покров нашего дома, насколько Йохай позволяет.
Трудно сосредоточиться, когда он здесь.
Для него я расставила все стулья в доме в одну линию. Он удивительно ловко ходит по ним. Видимо, это доставляет удовольствие его вестибулярному аппарату. Так нам однажды объяснили это с научной точки зрения. А может, он выводит какие-то слова этими постоянными движениями? Быть может, тайный смысл кроется в скомканной бумаге, которую он разбрасывает по углам комнаты, в его прикосновениях к дверным косякам…
Не ищи смысл.
Пойдет, вернется, собранный и серьезный, таинственный. Вечно озабоченный делами своей внутренней жизни. Даже не знает, что я здесь…
(Но только что, когда я обняла его, он обнял меня в ответ.)
Ночь. Конечно, ограниченные люди могут сказать, что сейчас четверть пятого утра. И все же у меня было три часа сна. Нежданный подарок! (И Анна, где бы она сейчас ни была, смеется: вечно ты со своими поллианнизмами[35]).
Небольшая радость. Ариэла позвонила спросить, как дела. Во время нашей беседы она рассказала, как преподавала ученикам отрывок пьесы, в котором Ромео впервые уезжает из Вероны и говорит, что ночью накануне ему снились хорошие сны. Одна ученица вмешалась, заявив, что Ромео не понимает, какие ужасные вещи говорит: как он мог спать, как вообще умудрился заснуть.
Эта мысль пронзила меня, будто своим сном я совершила предательство.
Уже два часа дозваниваюсь в мэрию. Меня переводят от одного сотрудника к другому. Последний сначала был вежлив, но оказалось, что подрядчик, который установил контейнер для строительных отходов, не нарушил ни одного закона. Кроме закона одного ребенка. «Тогда, дамочка, заставьте ребенка входить через другие ворота», – закричал он на меня, а потом бросил трубку. И только что позвонил Амос – ремонтируют соседнее со школой здание, это займет минимум два месяца.
По улицам Иерусалима бежит большая собака, а за нею несется шестнадцатилетний Асаф, застенчивый и неловкий подросток, летние каникулы которого до этого дня были испорчены тоскливой работой в мэрии. Но после того как ему поручили отыскать хозяина потерявшейся собаки, жизнь его кардинально изменилась — в нее ворвалось настоящее приключение.В поисках своего хозяина Динка приведет его в греческий монастырь, где обитает лишь одна-единственная монахиня, не выходившая на улицу уже пятьдесят лет; в заброшенную арабскую деревню, ставшую последним прибежищем несчастных русских беспризорников; к удивительному озеру в пустыне…По тем же иерусалимским улицам бродит странная девушка, с обритым наголо черепом и неземной красоты голосом.
Целая жизнь – длиной в один стэндап. Довале – комик, чья слава уже давно позади. В своем выступлении он лавирует между безудержным весельем и нервным срывом. Заигрывая с публикой, он создает сценические мемуары. Постепенно из-за фасада шуток проступает трагическое прошлое: ужасы детства, жестокость отца, военная служба. Юмор становится единственным способом, чтобы преодолеть прошлое.
На свое 13-летие герой книги получает не совсем обычный подарок: путешествие. А вот куда, и зачем, и кто станет его спутниками — об этом вы узнаете, прочитав книгу известного израильского писателя Давида Гроссмана. Впрочем, выдумщики взрослые дарят Амнону не только путешествие, но и кое-что поинтереснее и поважнее. С путешествия все только начинается… Те несколько дней, что он проводит вне дома, круто меняют его жизнь и переворачивают все с ног на голову. Юные читатели изумятся, узнав, что с их ровесником может приключиться такое.
По улицам Иерусалима бежит большая собака, а за нею несется шестнадцатилетний Асаф, застенчивый и неловкий подросток, летние каникулы которого до этого дня были испорчены тоскливой работой в мэрии. Но после того как ему поручили отыскать хозяина потерявшейся собаки, жизнь его кардинально изменилась - в нее ворвалось настоящее приключение.В поисках своего хозяина Динка приведет его в греческий монастырь, где обитает лишь одна-единственная монахиня, не выходившая на улицу уже пятьдесят лет; в заброшенную арабскую деревню, ставшую последним прибежищем несчастных русских беспризорников; к удивительному озеру в пустыне...По тем же иерусалимским улицам бродит странная девушка, с обритым наголо черепом и неземной красоты голосом.
Выдающийся израильский романист Давид Гроссман раскрывает сюжет о библейском герое Самсоне с неожиданной стороны. В его эссе этот могучий богатырь и служитель Божий предстает человеком с тонкой и ранимой душой, обреченным на отверженность и одиночество. Образ, на протяжении веков вдохновлявший многих художников, композиторов и писателей и вошедший в сознание еврейского народа как национальный герой, подводит автора, а вслед за ним и читателей к вопросу: "Почему люди так часто выбирают путь, ведущий к провалу, тогда, когда больше всего нуждаются в спасении? Так происходит и с отдельными людьми, и с обществами, и с народами; иногда кажется, что некая удручающая цикличность подталкивает их воспроизводить свой трагический выбор вновь и вновь…"Гроссман раскрывает перед нами истерзанную душу библейского Самсона — душу ребенка, заключенную в теле богатыря, жаждущую любви, но обреченную на одиночество и отверженность.Двойственность, как огонь, безумствует в нем: монашество и вожделение; тело с гигантскими мышцами т и душа «художественная» и возвышенная; дикость убийцы и понимание, что он — лишь инструмент в руках некоего "Божественного Провидения"… на веки вечные суждено ему остаться чужаком и даже изгоем среди людей; и никогда ему не суметь "стать, как прочие люди".
«Я был один, совершенно один, прячась под кроватью в комнате, к дверям которой приближались тяжелые страшные шаги…» Так начинает семиклассник Давид свой рассказ о странных событиях, разыгравшихся после загадочного похищения старинного рисунка. Заподозренного в краже друга Давида вызывает на дуэль чемпион университета по стрельбе. Тайна исчезнувшего рисунка ведет в далекое прошлое, и только Давид знает, как предотвратить дуэль и спасти друга от верной гибели. Но успеет ли он?Этой повестью известного израильского писателя Давида Гроссмана зачитываются школьники Израиля.
Когда коварный барон Бальдрик задумывал план государственного переворота, намереваясь жениться на юной принцессе Клементине и занять трон её отца, он и помыслить не мог, что у заговора найдётся свидетель, который даст себе зарок предотвратить злодеяние. Однако сможет ли этот таинственный герой сдержать обещание, учитывая, что он... всего лишь бессловесное дерево? (Входит в цикл "Сказки Невидимок")
Героиня книги снимает дом в сельской местности, чтобы провести там отпуск вместе с маленькой дочкой. Однако вокруг них сразу же начинают происходить странные и загадочные события. Предполагаемая идиллия оборачивается кошмаром. В этой истории много невероятного, непостижимого и недосказанного, как в лучших латиноамериканских романах, где фантастика накрепко сплавляется с реальностью, почти не оставляя зазора для проверки здравым смыслом и житейской логикой. Автор с потрясающим мастерством сочетает тонкий психологический анализ с предельным эмоциональным напряжением, но не спешит дать ответы на главные вопросы.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Удивительная завораживающая и драматическая история одной семьи: бабушки, матери, отца, взрослой дочери, старшего сына и маленького мальчика. Все эти люди живут в подвале, лица взрослых изуродованы огнем при пожаре. А дочь и вовсе носит маску, чтобы скрыть черты, способные вызывать ужас даже у родных. Запертая в подвале семья вроде бы по-своему счастлива, но жизнь их отравляет тайна, которую взрослые хранят уже много лет. Постепенно у мальчика пробуждается желание выбраться из подвала, увидеть жизнь снаружи, тот огромный мир, где живут светлячки, о которых он знает из книг.
Посреди песенно-голубого Дуная, превратившегося ныне в «сточную канаву Европы», сел на мель теплоход с советскими туристами. И прежде чем ему снова удалось тронуться в путь, на борту разыгралось действие, которое в одинаковой степени можно назвать и драмой, и комедией. Об этом повесть «Немного смешно и довольно грустно». В другой повести — «Грация, или Период полураспада» автор обращается к жаркому лету 1986 года, когда еще не осознанная до конца чернобыльская трагедия уже влилась в судьбы людей. Кроме этих двух повестей, в сборник вошли рассказы, которые «смотрят» в наше, время с тревогой и улыбкой, иногда с вопросом и часто — с надеждой.
Доминик Татарка принадлежит к числу видных прозаиков социалистической Чехословакии. Роман «Республика попов», вышедший в 1948 году и выдержавший несколько изданий в Чехословакии и за ее рубежами, занимает ключевое положение в его творчестве. Роман в основе своей автобиографичен. В жизненном опыте главного героя, молодого учителя гимназии Томаша Менкины, отчетливо угадывается опыт самого Татарки. Подобно Томашу, он тоже был преподавателем-словесником «в маленьком провинциальном городке с двадцатью тысячаси жителей».
Ближайшее будущее. Льды Арктики растаяли. Туристический бизнес открывает новые горизонты, и для желающих достичь ранее недоступные места запускаются новые экспедиции. Пассажиры круизного лайнера мечтают увидеть белого медведя, а вместо него им придется найти еще нечто более удивительное – мертвое тело во льду. Кто этот человек? Был ли он жертвой незнакомцев или самых близких людей, безжалостно его предавших? Вместе со льдом растают и коварные тайны прошлого.
В самолете, летящем из Омана во Франкфурт, торговец Абдулла думает о своих родных, вспоминает ушедшего отца, державшего его в ежовых рукавицах, грустит о жене Мийе, которая никогда его не любила, о дочери, недавно разорвавшей помолвку, думает о Зарифе, черной наложнице-рабыне, заменившей ему мать. Мы скоро узнаем, что Мийя и правда не хотела идти за Абдуллу – когда-то она была влюблена в другого, в мужчину, которого не знала. А еще она искусно управлялась с иголкой, но за годы брака больше полюбила сон – там не приходится лишний раз открывать рот.
Натан Гласс перебирается в Бруклин, чтобы умереть. Дни текут размеренно, пока обстоятельства не сталкивают его с Томом, племянником, работающим в букинистической лавке. «Книга человеческой глупости», над которой трудится Натан, пополняется ворохом поначалу разрозненных набросков. По мере того как он знакомится с новыми людьми, фрагменты рассказов о бесконечной глупости сливаются в единое целое и превращаются в историю о значимости и незначительности человеческой жизни, разворачивающуюся на фоне красочных американских реалий нулевых годов.
История Вань Синь – рассказ о том, что бывает, когда идешь на компромисс с совестью. Переступаешь через себя ради долга. Китай. Вторая половина XX века. Наша героиня – одна из первых настоящих акушерок, благодаря ей на свет появились сотни младенцев. Но вот наступила новая эра – государство ввело политику «одна семья – один ребенок». Страну обуял хаос. Призванная дарить жизнь, Вань Синь помешала появлению на свет множества детей и сломала множество судеб. Да, она выполняла чужую волю и действовала во имя общего блага. Но как ей жить дальше с этим грузом?