Положив ладони на рычаги, Сотник сидел на круглом, обшитом дерматином сиденье. Пыхов, в красной майке, стоял рядом, не спуская глаз с напарника, следил за каждым движением его руки,
— Здравствуй, Ваня-а! — закричала Марфенька. — Здравствуй, Сотник!
Сотник даже ухом не повел. Не расслышал из-за гула трактора или просто не пожелал смотреть на них.
— Вон как фасонит, видала? — с укором спросил Ванята.
Марфенька серьезно и сосредоточенно смотрела на приближающийся трактор. Трактористы вскоре подъехали к тому месту, где стояли Марфенька и Ванята. Пыхов заглушил мотор, спрыгнул на землю и сказал напарнику:
— Иди с ребятами поговори... Я масло проверю.
Тракторист с грохотом откинул железный ребристый капот, согнувшись и отставив правую ногу, стал копаться в моторе.
Сотник подошел к Марфеньке и Ваняте.
— Здравствуй, Ваня! — сказала Марфенька. — Я тебе кричу-кричу... аж охрипла. Я к тебе вчера приходила, а тебя дома не было. Ты тут до ночи вкалываешь?
— Ничего не до ночи! Тоже выдумаешь! Полсмены только. Председатель с парторгом разнос Пыхову из-за меня устроили. Говорят — в школьной бригаде порядок, а тут... В последний раз, сказали, предупреждают...
Марфенька выслушала Сотника, лукаво сощурила глаза.
— Ты тоже — «дети до шестнадцати лет»?
— Чего-чего? — не понял Сотник.
— Это я так... Я вечером к тебе приду. Поговорить надо. Хорошо?
Сотник вытер лицо рукой. На щеке густо отпечаталась черная маслянистая полоса. Он стал сразу каким-то трогательно-смешным и задиристым.
Но Марфенька даже не улыбнулась. Преданно смотрела на Сотника своими голубыми, изумленными глазами.
— Будешь дома? — спросила она. — Я обязательно приду.
— Откуда я знаю? — ответил Сотник. — У нас работы еще вон сколько! Там видно будет...
Пыхов с грохотом опустил капот, обернулся к напарнику.
— Садись, что ли? — сказал он. — Поедем...
Сотник, не простившись с Марфенькой и Ванятой, торопливо пошел к трактору. Сел на жесткое сиденье, положил руки на рычаги.
— Ну, а вы чего стоите? — спросил Пыхов. — Специального приглашения ждете? Садитесь, если уж так...
Марфенька с Ванятой ринулись к трактору. Марфенька стала справа от Сотника, а Ванята — слева. Больше на тракторе места не было. Сотник смотрел из-за плеча на Пыхова. Видимо, он еще не понимал, какое счастье ждет его.
А Пыхов между тем поднял руку и, будто бы все у него было заранее намечено, врастяжку прокричал:
— Трога-а-ай, тракторист! Смотри — осторожней там! Смотри-и мне!
Сотник рванул рычаги на себя. Трактор взревел, качнулся и пошел по полю. Сотник напружинился, слился всем своим существом с машиной...
Марфенька и Ванята стояли по бокам, и казалось им, это не Сотник, а сами они сидели за рычагами, вели по полю тяжелый, гремящий гусеницами трактор.
Ваня сделал полный круг и остановил трактор на том самом месте, где сидел на земле и, прикрывая ладонью папиросу, курил неторопливыми затяжками Пыхов.
— Слезайте! — подымаясь, сказал он пассажирам. — Покатались — и хватит...
Марфенька и Ванята сползли с трактора. Пыхов сел за рычаги, а Сотник стал сбоку. Трактор снова пошел по полю.
Марфенька и Ванята постояли немного и тронулись в путь.
Глава двадцать вторая
Я ТАКИХ УВАЖАЮ
В степи двое — Ванята и Марфенька. Шли и думали об одном и том же. Каждый по-своему. О Сотнике, который скоро станет трактористом, Платоне Сергеевиче и немного, о себе.
Справа и слева, насколько хватал глаз, стелились поля. Хлеб уже почти весь убрали. Только кое-где мелькали гривы нескошенной пшеницы. Еще день-два, и жатве конец. И тогда ударит в колхозном клубе барабан, запоют трубы, начнется веселый летний праздник — дожинки.
Марфенька тоже выступит на празднике. Расскажет, как они работали, как помогали колхозникам убирать урожай. О нем, Ваняте, Марфенька говорить не будет. Да это ему и не нужно. Ну, а если скажет, пускай...
Ванята представил на миг, как все это может произойти. Выйдет Марфенька на трибуну, поглядит в зал на колхозников и скажет:
«К нам приехал недавно Ванята. О нем, конечно, говорить рано, но я скажу. Кое-кто думал, что он лодырь и шатун, но это, товарищи, не так. Он работал честно, по-пионерски. И вообще он будет трактористом. А Ваня Сотник пускай не фасонит. Сотник — человек ничего. Но если он будет зазнаваться, я возьму свое мнение назад».
На передней скамейке будет сидеть мать в белой нарядной кофте и рядом с ней — отец. Он наклонится к матери и тихо спросит:
«Про нашего Ваняту говорят, что ли?»
«А то ж про кого! Он у нас знаешь какой! Да тише ты! Слушать мешаешь!»
Отец поднимется с места, одернет пиджак и вместе со всеми начнет хлопать в ладоши.
«Молодцы они все-таки, эти ребята, — скажет он. — Хорошо, что Ванята с ними дружит. Это я очень одобряю».
Ванята улыбнулся от таких мыслей и посмотрел на Марфеньку. Нет, пускай даже не говорит о нем! Не в этом дело... Только бы не запуталась на трибуне. За всю бригаду будет обидно! Да и Марфеньку жаль.
Он шел с Марфенькой и страдал. Неужели запутается? Пыхов Ким вон что про нее рассказывал... Пыхов хоть и болтун, но все-таки иногда говорит объективно. От него этого не отнимешь... Ванята выждал удобную минутку и, будто между прочим, спросил:
