— И почему старое седло на столе? — спросила она, не обращаясь ни к кому конкретно.
— Потому что его нужно починить.
Эмма резко развернулась и увидела Грейси в дверях.
— И как долго оно тут лежит?
— Пару месяцев точно.
— Месяцев?
Эмма неодобрительно покачала головой.
— А почему Бак его не починит?
— Бак уволился полгода назад.
— Что?
Бак Симпсон работал на ранчо, сколько Эмма себя помнила. Мастер на все руки, он держал инструменты в превосходном состоянии.
— Почему?
Грейси безразлично пожала плечами и оперлась плечом о дверной косяк.
— Сказал, что слишком стар. Перебрался к дочери, живет на ранчо за Биллингсом. Там ему не нужно выходить зимой на улицу каждый день и работать.
— Почему ты мне не сообщила? Могла бы хоть сообщение написать.
— Да, конечно, мы же так близки, — съязвила Грейси.
Эмма вздохнула и запустила руки в задние карманы джинсов. В детстве сестра обычно следовала везде за ней по пятам.
— Я пыталась поддерживать связь, писала и звонила, а ты мне — никогда. Я уехала с ранчо, но не бросала семью.
— А что я должна была говорить? — запротестовала Грейси и оторвалась от косяка. — Удачных проб? Наслаждайся идеальной жизнью, пока я тут валюсь с ног от усталости.
Она посмеялась бы, если бы не было так грустно.
— Ты думаешь, у меня была идеальная жизнь? — не удержалась Эмма. — Я ходила на сотни прослушиваний, но редко получала роли. А эти предложения переспать с продюсером… Работа по двенадцать часов в ресторане из‑за того, что арендодатель увеличил плату? Постоянно пристают какие‑то стариканы, норовят шлепнуть по заду, когда приносишь заказ…
— Ой, подожди, достану платочек, посочувствую, — ответила Грейси.
— Ах ты, сучка!
— Ты не лучше.
Эмму охватило разочарование. Почему все думают, что в Голливуде хорошо живется? Грейси и понятия не имела, через что ей пришлось пройти. Обо всех этих мерзких и по‑настоящему страшных вещах даже вспоминать было страшно…
— В чем дело, Грейси?! — всплеснула руками Эмма. — Не верю, что ты так злишься из‑за того, что я на пару лет уехала из дома. Должно быть что‑то еще.
Грейси напряглась, но быстро взяла себя в руки, нацепив маску безразличия.
— Ты не знаешь меня, Эмма. Не жди, что я буду радоваться твоему возвращению.
— Сначала ты не хотела, чтобы я уезжала, теперь не хочешь, чтобы я возвращалась… Чего ты вообще хочешь?
На долю секунды Эмме показалось, что в глазах Грейси мелькнуло что‑то, но тут же пропало. Как будто она почти достучалась до маленькой любимой сестрички.
— Ничего, — сухо ответила сестра. — Я пришла сказать, что твоя дочь проснулась и плачет.
Эмма отшатнулась, будто получила пощечину.
— Ты что, не могла взять ее на руки?
Грейси сначала стало стыдно, но она быстро оправилась, гордо вскинула подбородок и ответила:
— Я не сиделка, Эмм, и папа тоже.
Эмма сурово на нее посмотрела:
— Я и не говорю, что ты сиделка. Папа возится с малышкой, потому что сам хочет. Не слышала, чтобы он жаловался, что устал от Молли.
— Конечно нет, — возразила сестра и откинула волосы назад. — Он никогда не скажет, потому что боится, что ты снова уедешь.
— Я же тебе сказала, и ему тоже, что больше никуда не уеду.
— Прекрасно, пойду шарики надую, — буркнула Грейси. — Кстати, скоро придет ветеринар, и было бы здорово, если бы ты оставила нас хоть ненадолго.
Сестра ушла прежде, чем Эмма успела ответить. Ох уж эти беседы с Грейси… Это здорово выматывало. Замкнутый круг. О чем бы они ни говорили, каждый раз все заканчивалось упреками. Возразить ей было нечем, потому что так и было. Эмма мечтала о карьере актрисы с детства. Никто не одобрял и не пытался ее понять. Несомненно, мама ее поддержала бы, но, к несчастью, она умерла так рано…
Эмма выждала несколько минут, чтобы не идти вместе с Грейси. Интересно, в какой момент начался раскол? Эмма была старше сестры на пять лет, поэтому она всегда заботилась о ней, особенно когда умерла мама. Грейси было четырнадцать. Отчего она стала такой враждебной?
Эмма глубоко вздохнула и решила завершить уборку, чтобы направить бурлившую в ней после разговора с сестрой энергию в позитивное русло: расставила все по местам, вытерла пыль на полках, подмела пол. Помещение преобразилось на глазах.
Возвращение оказалось сложнее, чем она думала. Сестра ненавидит ее, бывший — и видеть не хочет. Если бы были силы, она бы устроила себе утешительную вечеринку, но сил не было ни на что, поэтому она направилась домой к малютке, которая нуждалась в ней больше всего.
Молли исполнилось пять месяцев, она с радостью приветствовала каждого, улыбаясь беззубой улыбкой. Плакала она только в случае голода и мокрого подгузника. Лучше и представить нельзя.
Фрэнк и Молли были в гостиной. Малышка сидела у него на коленях, а старик корчил смешные рожицы. Отец выглядел лучше, чем в день ее приезда. В глазах блестел огонек, волосы причесаны, он даже побрился. Хороший знак: неужели Грейси не видит или не хочет видеть положительный эффект от ее возвращения?
— Пап?
— Привет, милая, чем занималась?
— Я? Порядок наводила, — ответила Эмма и махнула рукой в сторону двери.
— О, вся в маму, — усмехнулся отец.
Эмма прошла в гостиную, села на диван.
