Будь моим мужем! - [4]

— Не поздороваешься со мной? — крикнула она.

Каден вспомнил ее холодные, жестокие слова в день расставания — она наплевала на него, на их отношения, а теперь говорит «привет» так, будто ничего не было. Неужели она ждет, что он позовет ее выпить, вспомнить былое? А потом попросит его посидеть с ребенком? Нет уж, спасибо.

Грейси крепко вцепилась в его плечо. Каден чувствовал, как ногти девушки впиваются ему в кожу через куртку. Вот кто теперь его соратник. Грейси. Она не уехала, она осталась и заботилась о тех, кого бросила Эмма. Он встанет на сторону Грейси против женщины, которая покинула их обоих.

— Что ты здесь делаешь, Эмма?

Она гордо вскинула подбородок и, не сводя с него глаз, сказала:

— Вернулась домой.

— Правда?

Кровь в венах начала закипать, Каден решил не обращать на это внимания. Он ей не верил.

— С Голливудом покончено, — ответила она, гордо вздернув подбородок.

Она защищалась, как могла, и у нее хорошо получалось, хотя Каден не хотел это признавать. Почему она отказалась от карьеры кинозвезды? Что привело ее в родительский дом? И почему ему не все равно, после стольких лет?

— Что так? Планы изменились?

— Я изменилась, — ответила Эмма.

Каден кивнул.

— Хм, пять лет назад ты изменилась, теперь опять. Когда выйдет следующая новая версия тебя?

— Другой не будет.

— Не верь ей, — прошептала Грейси.

— А я и не верю, — ответил Каден и с удовольствием заметил, как Эмма сверкнула глазами.

Что это, гнев? Уязвленность? Не важно. Он хотел ее до боли в паху, но верить ей не мог.

— Грейси, иди в дом, мне надо поговорить с Эммой.

Девушка пронзительно посмотрела ему в глаза, но ушла.

— Ого, кажется, вы с Грейси очень близки, она беспрекословно выполняет твои приказы, — съязвила Эмма.

— Это не приказ, а просьба.

— Которую она тут же побежала исполнять, — добавила она и чуть наклонила голову набок. — Между вами что‑то есть?

Каден скрестил руки на груди. Ее задело, что они с Грейси так близки.

— Не твое дело.

— Она моя сестра.

Каден усмехнулся:

— Тебе не было дела до нее столько лет, а теперь ты вдруг вспомнила, что вы сестры?

— Я не бросала семью, Каден, — она еще выше подняла подбородок, — я бросила Монтану.

— И меня.

Эмма глубоко вздохнула.

— Да, и тебя. Но я объяснила, почему так поступила.

— И это, по‑твоему, оправдание?

Эмма снова вздохнула, сунула руки в карманы и спросила:

— Что ты хочешь от меня, Каден?

Сложный вопрос. Он ехал, чтобы высказать ей все, что накипело, но, увидев ее, потерял способность здраво мыслить и рассуждать.

Каден смерил ее взглядом. Желание подойти к ней, обнять и поцеловать становилось все сильнее. Пора уезжать, пока тело не взяло верх над разумом.

Он поймал ее взгляд и отчетливо произнес:

— Абсолютно ничего.

Глава 2

«Абсолютно ничего».

Эти слова преследовали Эмму последующие два дня. Дел на ранчо было невпроворот, но она не могла полностью отвлечься. Каден никогда не покидал ее сердца. Да, в погоне за славой она бросила его, причинила боль. Поступить иначе она не могла: оставшись в Монтане, она прожила бы жизнь, полную сожалений.

— Ничего удивительного, — пробормотала она, перебирая инструменты в сарае. — А ты думала, он поймет? — продолжила она вслух. — Мужчины мыслят линейно, тем более когда речь идет об их мечтах. А я что, не имею права на свои? Должна мечтать, о чем он скажет?

«Абсолютно ничего».

— Чего он хочет от сестры? Грейси ходит к нему на ранчо почти каждый день. — Ревность свила гнездо в ее душе и сдавила сердце цепкими лапами. — Неужели она спит с ним? Как он мог так легко переключиться? Разделяет ли Грейси его мечты теперь?

С сестрой отношения не ладились с первого дня, в доме они ходили мимо друг друга молча, а отец то ли не замечал этого, то ли умело игнорировал.

Фрэнк был в восторге от маленькой внучки Молли и постепенно возвращался к жизни, становясь прежним человеком. Внучка дала ему второе дыхание, желание жить, и это беспокоило Эмму. Правда, которую она скрывала, мучила ее, но рассказать отцу обо всем она не могла. Не сейчас. Слишком много переживаний.

С чего она взяла, что возвращение домой пройдет как по маслу? Никто не говорил, что будет легко.

Эмма схватила две лопаты и бросила их в угол. Ранчо запущенное; сарай, конюшни, дом — все обветшало. Никому нет дела до того, что нужно обо всем этом заботиться. Кроме Кадена, конечно. Пару дней назад двое рабочих приходили, чтобы покрасить забор, а когда она сказала, что не нуждается в помощи, они проигнорировали ее. Как и все. Сказали, что они подчиняются Кадену, и если у нее какие‑то вопросы, то она может обратиться к нему лично.

Можно подумать, это так просто.

Забор покрасили, но трава некошеная, перила на крыльце держатся на честном слове, в помещении, примыкающем к конюшне, где хранились седла и прочая амуниция, — полнейший хаос.

— Тут же есть полки, черт возьми, — ворчала Эмма, — почему все инструменты свалены в кучу?

Собирая разбросанные повсюду элементы конной упряжи, щетки, баночки с мастикой для шерсти и копыт и прочую мелочь, Эмма тихо злилась. Когда каждый предмет занял свое место, она гордо подбоченилась и удовлетворенно кивнула сама себе. Для такой перфекционистки, как Эмма, беспорядок был пыткой.