Будь честным всегда - [39]
— Целый форинт!.. Недурно!.. Я думал, ты десять крейцеров поставил.
— Да нет же, господин Янош, это не я поставил, — возразил мальчик; он уже не хотел быть к этому причастным и очень жалел, что вообще связался с этим делом. — Эти деньги господина Пошалаки, просто он меня попросил… А билет у меня, потому что он слепой; и если выиграет, обещал отдать мне половину…
Но теперь Миши говорил так, словно был уверен, что не возьмет этих грязных денег, они ему противны. Лучше всего, если он вообще ничего не выиграет, — а так оно вероятно и будет.
— Какой Пошалаки? Уж не бывший ли советник?
— Да, теперь он слепой.
— Так это он самый.
Стало тихо. Женщины грустно молчали. Все были подавлены.
— Ну, а кто же твой ученик? — спросил Янош, неизвестно почему вдруг заинтересовавшись мальчиком.
— Шаника Дороги.
— Дороги? — изумился Янош. — Дороги?
— Да.
— А есть у него сестра?
— Даже три.
— Три… Нет ли среди них такой высокой, очень красивой девушки?
— Как же, есть! — живо отозвался Миши.
Илонка вышла из задумчивости.
— Ну, если там девушка, то он с ней знаком.
— Пока не знаком! — смеясь парировал Янош. — Но познакомлюсь!
— Не сомневаюсь!
— Можешь быть спокойна, тогда твое желание исполнится.
— Лучше бы исполнились другие.
— Все желания ангелов исполняются.
Миши собрался в комок и дрожал, ему казалось очень странным, что тетя Терек ни словом не обмолвилась с сыном, точно так же, как отец в прошлом году.
Янош начал тихонько насвистывать.
За дверью послышался шум. Мальчик впервые обрадовался, что пришли посторонние люди. Перепалка эта была для него невыносима.
Пришли Сиксаи.
Это были лучшие друзья Тёрёков, редкое воскресенье они не проводили вместе. Сиксаи пришли всей семьей. Впереди — отец, высоченный, румяный человек, он всегда что-то напевал, а на улице — так прямо во весь голос, от него так и веяло хорошим настроением; за ним шла жена, худая, как спица, на руках она несла ребенка — Миши его раньше не видел, а рядом — двое худеньких и озорных мальчишек, которые вечно бедокурили, а старший к тому же не хотел есть ничего, кроме шоколада, и зубы у него были плохие, редкие и совершенно гнилые.
Миши отошел в сторонку, чтобы о нем не заговорили, и сразу же после приветствия ускользнул вслед за дядей в комнату, почитать. У него было еще полчаса, и он хотел посмотреть новые книги в шкафу дяди Терека.
О нем забыли, но, когда он собирался уходить, к нему подошел Янош и тихонько произнес:
— Михайка!
— Да? — удивился Миши и покраснел: так ласково его еще никто не называл, а тем более Янош!
— Вот что, дружок, тут письмо… Отнеси его одной из сестер Дороги, той самой, красивой.
Миши остолбенел.
— Но не думай вскрыть, негодник, а то, ей-богу, напишу твоему дяде Гезе!
Миши совсем растерялся и взял письмо. С него станет, возьмет и донесет дяде Гезе.
Он почувствовал себя таким несчастным из-за этого поручения, но все-таки не посмел отказаться.
ГЛАВА ШЕСТАЯ
Сонным и вялым приходит обычно человек на занятия в понедельник утром. Первый урок латынь, звонок уже был, но преподаватель Дереш, конечно, опаздывает.
— Послать кого-нибудь на разведку! Послать на разведку! — закричали ребята. — Пусть идет Орци!
Орци радостно вскочил с места, польщенный доверием товарищей.
Его красивые светлые волосы были гладко причесаны и блестели, как золото, и выглядел он таким здоровым, решительным и бодрым, что Миши сразу же очнулся и стряхнул с себя утреннюю сонливость.
Если преподаватель Дереш — а он жил недалеко от коллегии — в понедельник утром не являлся на урок, то посылали кого-нибудь посмотреть, поднял ли он на окнах шторы. С тех пор как наступили холода, желающих идти на разведку находилось все меньше и меньше — ведь надо было надевать зимнее пальто. Но Орци сегодня был в таком хорошем настроении, что с радостью согласился.
— Нилаш, пойдем вместе.
Нилаш опешил.
— Я?
— Ну, не трусь! — И, громко смеясь, Орци стал надевать пальто.
Миши никак не мог решиться.
— Да не будь ты таким размазней, — поддразнил его Орци, и Миши, вспыхнув, торопливо выскочил из-за парты и схватил свое пальтишко.
Он не размазня и не трус, но все-таки… Это не разрешается, а он не делает того, что нельзя… Или только тайком — например, читает вместо того чтобы делать уроки… Но уйти из класса… подглядывать…
Сердце его бешено колотилось. В классе царило радостное возбуждение, все с одобрением смотрели на разведчиков, и Миши вдруг почувствовал себя почти что Миклошем Зрини — героем сражения в Сигетваре.
Коридор, ужасно длинный и гулкий, был пуст. В центре его, у парадной лестницы, Миши посмотрел на величественную, прекрасно выполненную бронзовую скульптуру Петёфи со свитком в высоко поднятой руке. Затем надо было пройти мимо директорской, и Миши струсил: если вдруг выйдет кто-нибудь из учителей или Старый рубака разорется — он просто умрет на месте.
Мальчикам удалось проскользнуть незамеченными. Добежав до поворота, за которым находился первый «А», они свернули за угол и остолбенели: у дверей тоже караулил мальчик. Все трое испугались, как пугаются барашки, случайно столкнувшись в кустах лбами.
Но Орци быстро опомнился и отважно бросился дальше. Нилаш, струсив еще больше, — за ним. За первыми классами «А» и «Б» они выскочили в ворота, ведущие к лавке пряничника. Тут Миши оглянулся и увидел, как через двор идет толстый преподаватель с колючими усами, наставник пятого класса, которого Миши здорово побаивался, потому что тот всегда ходил с суковатой палкой. К счастью, он их не заметил.
