Брусиловский прорыв - [4]

В качестве главнокомандующего армиями фронта для обсуждения плана общего наступления русских войск Брусилов был приглашён на совещание в ставке, состоявшееся 14 апреля. Обстановка в то время рисовалась следующим образом.

Соотношение сил на фронте было в пользу русских армий. На Северном и Западном фронтах они имели 1 220 тысяч штыков и сабель. Перевес над противником здесь составлял 600 тысяч бойцов. На Юго-западном фронте было 512 тысяч штыков и сабель с перевесом над противником в 71 тысячу бойцов.

Существовавший в армии некомплект личного состава был покрыт, но всё ещё нехватало вооружения, особенно тяжёлой артиллерии, а также боеприпасов. Плохо было с авиацией: её было мало, материальная часть устарела. Отечественная промышленность не могла удовлетворить потребностей фронта. Поставки из-за границы были крайне затруднены.

По плану начальника штаба верховного главнокомандующего генерала Алексеева главные задачи в предстоявшем наступлении возлагались на Западный и Северный фронты.

Юго-западный фронт, признанный ставкой неспособным к наступлению, должен был сначала держаться оборонительно, а затем, когда разовьётся наступление на других фронтах, присоединиться к нему с целью демонстрации для отвлечения внимания и сил противника. План этот и подвергся обсуждению на совещании.

Оба главнокомандующих фронтами, Северного — Куропаткин и Западного — Эверт, не были согласны с операционным планом начальника штаба верховного главнокомандующего. Основываясь на опыте последних наступательных операций русских войск в декабре 1915 г. и в марте 1916 г., они считали, что наступление армий Северного и Западного фронтов невозможно. Главным образом они ссылались на то, что для этого не было тяжёлой артиллерии. Они предлагали отложить наступление.

Совершенно иного мнения придерживался Брусилов. Он уже высказал его в докладе царю. На совещании выступление Брусилова, в котором он горячо отстаивал своё мнение, имело решающее значение. Вера Брусилова в русского солдата, воля к победе, убедительность доводов так повлияли на присутствующих, что Куропаткин и Эверт принуждены были изменить высказанные ими взгляды на положение. Брусилов так рассказывает о своём выступлении:

«Слово было предоставлено мне. Я заявил, что несомненно желательно иметь большее количество тяжёлой артиллерии и тяжёлых снарядов, необходимо также увеличить количество воздушных аппаратов, выключив устаревшие, износившиеся. Но и при настоящем положении дел в нашей армии я твёрдо убеждён, что мы можем наступать. Не берусь говорить о других фронтах, ибо их не знаю, но Юго-западный фронт, по моему убеждению, не только может, но и должен наступать, и полагаю, что у нас есть все шансы для успеха, в котором я лично убеждён. На этом основании я не вижу причин стоять мне на месте и смотреть, как мои товарищи будут драться».

Брусилов лишь из деликатности упомянул о том, что он не берётся говорить о других фронтах. Оба другие фронта обладали значительно большими шансами на успех, чем Юго-западный. Северный фронт имел 466 тысяч бойцов против 200 тысяч у противника, т. е. обладал более чем двойным перевесом сил. Западный фронт имел почти такое же соотношение — 754 тысячи против 420 тысяч у противника, в то время как на Юго-западном фронте было 512 тысяч бойцов против 441 тысячи у противника. Тяжёлая артиллерия и резервы предназначались для Северного в Западного фронтов. Говоря о своем твёрдом убеждении в возможности наступать, Брусилов оценивал обстановку с общей стратегической точки зрения.

Это обстоятельство он подчеркнул в своём дальнейшем выступлении.

«Я считаю, — говорил он, — что недостаток, которым мы страдали до сих пор, заключается в том, что мы не наваливаемся на врага сразу всеми фронтами, дабы прекратить противнику возможность пользоваться выгодами действий по внутренним операционным линиям, и потому, будучи значительно слабее нас количеством войск, он, пользуясь своей развитой сетью дорог, перебрасывает свои войска в то или иное место по желанию. В результате всегда оказывается, что на участке, который атакуется, он в назначенное время всегда сильнее нас и в техническом и в количественном отношениях».

Вот какими соображениями руководствовался генерал Брусилов, настаивая на необходимости наступления. Не второстепенную задачу, не защиту интересов своего фронта преследовал он, когда говорил, что Юго-западный фронт должен наступать, а основную цель: разбить главного противника — германскую армию, — разумеется не только силами своего фронта, а всеми силами трёх русских фронтов и совместно с союзниками. Он рассуждал как главнокомандующий, перед которым была совершенно ясная перспектива. Для того чтобы убедить совещание в том, что при любых условиях наступление Юго-западного фронта будет только выгодно для таких общих действий, в заключение своего выступления он заявил:

«Поэтому я настоятельно прошу разрешения и моим фронтом наступательно действовать одновременно с моими соседями; если бы, паче чаяния, я даже и не имел бы никакого успеха, то по меньшей мере не только задержал бы войска противника, но и привлёк бы часть его резервов на себя и этим существенным образом облегчил бы задачу Эверта и Куропаткина».