Бросок в Европу - [26]

Ехал я на запад, навстречу заходящему солнцу. Милан сидел на пассажирском сиденье, а девочка, о которой мы говорили, расположилась между нами, прижавшись ко мне головкой.

— Ты же понимаешь, что это самый глупый поступок в твоей жизни.

— На текущий момент — да, но впереди еще много времени.

— Ты шутишь, но это не шутка. С каждым шагом мы взваливаем на себя все больше и больше. Китайские документы, польские микрофильмы...

— Югославские эмигранты...

— Все так, Ивен. Я первым признаю, что я для тебя — обуза, и ты знаешь, как я тебе благодарен. Но это же просто невозможно. Она же ребенок.

— В этом все и дело.

— Ивен...

— Черт побери! — воскликнул я. — Они держали девочку в подземелье. Ты видел, как она щурится от солнечного света? Еще несколько лет при керосиновой лампе, и она стала бы слепой, как летучая мышь. Она — умный ребенок, красивый ребенок, хочет иметь все, что имеют другие дети, так как я мог оставить ее в том подвале с этими безумными старухами?

— Я знаю, знаю.

— Чтобы забрать девочку, мне едва не пришлось отправить Хешу в нокаут.

— Знаю.

— А как бы поступил на моем месте ты?

— Также, — ответил Милан. — Точно так же.

— Тогда в чем же дело?

— Ты безумец, Ивен, и я хотел, чтобы ты это знал. Я никогда не отрицал, что я тоже безумец. Почему ты украл автомобиль?

— Потому что я безумец.

— Серьезно.

— Потому что мне нравится красть автомобили. Потому что с Минной мы не можем идти пешком или ехать в автобусе.

— Ага. Я так и думал.

Мы бросим автомобиль в Риге, если он протянет так долго. А после того как выясним, что София вышла замуж или умерла, короче, не может составить нам компанию, мы втроем отправимся в Финляндию, а оттуда улетим в Штаты. Вот почему я украл этот чертов автомобиль.

Автомобиль закашлялся, захрипел, и я выругал его на латышском. Минна шевельнулась, моргнула. Я придавил педаль газа, и двигатель наконец-то ровно заурчал. Милан указал, что на дороге собака. Я заверил его, что вижу собаку, но поблагодарил за то, что он обратил на нее мое внимание.

— Вы говорите на русском? — спросила Минна.

— На сербохорватском.

— Где говорят на этом языке? В Америке?

— В Югославии.

— Я могу читать на русском, потому что многие мои книги на русском, но тетя Хеша сказала мне, что говорить я должна только на литовском. На каком языке говорят в Америке?

— На диалекте английского.

— Там не говорят на литовском?

— Нет.

— Значит, меня никто не поймет?

— Ты выучишь английский. Я тебе помогу.

Она ослепительно улыбнулась. Милан спросил, обязательно ли нам говорить на этом невообразимом языке. Я заверил его, что да. Минна пожелала узнать, когда мы попадем в Америку.

— Не скоро, — признался я. — Сначала мы поедем в Ригу, что в Латвии. Там говорят на латышском. Ты знаешь латышский?

— Нет.

— Он очень похож на литовский, но есть некоторые отличия. Хочешь научиться говорить на латышском?

— Да!

— Тебе он дастся легко. К тому времени, когда мы приедем в Ригу, ты уже будешь правильно говорить на нем.

— Я буду говорить на латышском.

— Runatsi latviski, — ответил я. — Ты будешь говорить на латышском, — я взял ее за руку. — Видишь, как меняются слова? Zaie ir Zalia — трава зеленая. Те ir tevs — вот отец. Tevs ir virs — отец — мужчина. Mate ir plava — мать на лугу.

— Mate ir plava zaiia, — ответила Минна. Сие означало и «мать на зеленом лугу», и то, что Минна ухватила суть. Мы продолжили разговор, и вскоре я мог не переводить простые предложения на литовский, потому что она уже достаточно хорошо понимала латышский. Стоило ей уяснить, что глагольные окончания и имена существительные лишь чуть меняются, как она сама смогла преобразовывать многие литовские слова в латышские. С легкостью она вникала и в тонкости латышского синтаксиса. Дети быстро воспринимают новое, им кажется, что это не более чем игра.

— Varetu runat latviski, — изрекла она, когда мы въехали на окраину Риги.

— Да, — кивнул я, — ты можешь говорить на латышском. И очень хорошо.

Рига — большой город, столица Латвийской ССР, с населением в три четверти миллиона человек, большинство которых составляли латыши. Мы оставили наш автомобиль в тихом переулке неподалеку от порта, с ключом в замке зажигания, чтобы любой желающий мог уехать на нем, куда пожелает его душа. Втроем — Милан, Минна и я — шагали по улицам Риги. Со стороны нас могли принять за дедушку, отца и дочь: vectevs un tevs un merita. Нужный адрес нашли без труда. Миновали многоквартирный дом, в котором жила София Ладзиня, зашли в соседнее кафе, сели за столик. Я заказал всем по тарелке супа, предложил Минне заказать, что она пожелает. Она никогда не была в ресторане и не представляла себе, что есть такие места, где люди могут заказывать еду. Решила, что это блестящая идея. Я оставил их двоих, улыбнувшись при мысли о том, что друг с другом они разговаривать не смогут, и отправился на поиски Софии.

Список жильцов, вывешенный в подъезде, подсказал мне, что Ладзиня живет в квартире 4. Я поднялся на второй этаж и нашел дверь с цифрой 4 в конце коридора. Постучал, дверь открылась, я увидел лицо с фотографии и сразу понял, почему Карлис с первого взгляда влюбился в эту девушку. Формы богини, черты ангела, сверкающие глаза, белоснежные зубы, алые губы...