Бросок на Альбион - [18]

Лишь осенью слухи о налете на Данию Харальда и Свейна дошли до Магнуса. Он созвал ополчение. Из Дании прибыли люди, подробно рассказали о Харальде. Все рассказали, что знали. А знали они о нем главное: человек огромной физической силы, быстрых, точных решений, воинственного нрава, Харальд обладал умом расчетливого политического деятеля и поэтическим талантом, столь ценимы скандинавами, непримиримостью к тем, кто идет против него или мешает ему, и невиданной щедростью к друзьям и помощникам. Он притягивал к себе совершенно разных по происхождению, дарованиям и внутреннему душевному складу людей. О военных достижениях брата Олава Святого ходили легенды по всей Европе. Кроме того, Харальд был сказочно богат, имел право на власть, являлся зятем конунга Ярицлейва, которого Магнус Добрый не мог не уважать за оказанную когда-то услугу.

Очень серьезный соперник – Харальд. Особенно в союзе со Свейном и с конунгом Швеции.

Советники не стали кривить душой, сказали Магнусу, что смертельная схватка между ним и Харальдом очень опасна для обоих и, главное, для Норвегии. Конунг Норвегии умел слушать. Уметь слушать – не значит подчиняться. Это значит – думать, искать, вникать во все тонкости обсуждаемой проблемы. Не один день прошел, не раз совещались мудрые мужи с Магнусом. Наконец он вызвал к себе верных послов и отправил их к Харальду с важным секретным заданием.

Послы прибыли в Швецию, отыскали – в тайне ото всех – путь к Харальду, сказали сыну Сигурда Свиньи:

– Магнус предлагает поделить с ним поровну Норвегию и все ваши богатства.

И богатства! Очень важный был момент! Казна конунга Норвегии истощилась. Была лишь страна. Ее нужно было поделить. Об этом все настойчивее говорили в беседах советники. О богатствах никто из них не вспоминал. Магнус счел это несправедливым по отношению к себе. Он решил: раз уж делить – то все поровну.

Харальд быстро согласился с предложением сына Олава Святого, и гости отправились домой.

Вечером Свейн и Харальд пировали. Настроение у них было хорошее, хотя Свейн догадывался, что союзник скрывает от него что-то важное. Что? Опытный воин, несколько лет проживший в Константинополе, знавший все хитрости византийских императоров, умел запутывать следы. Он ничем не выдал радостного состояния – лишь скупо улыбался, как обычно на пиру. Свейн спросил у него:

– Что тебе дороже всего из твоих сокровищ?

– Мое знамя «Опустошитель земель», – ответил гордо сын Сигурда и добавил: – Старый предсказатель сказал, что этот стяг дарует его обладателю победу над любым противником. Я еще не проигрывал битв.

– Попробуй разгроми с ним три раза войско Магнуса – тот и без стяга не проигрывает сражения, – недоверчиво ухмыльнулся Свейн.

– Он мой родственник! – вспылил внезапно Харальд. – Сейчас мы с ним враги, но можем стать и друзьями.

Больше они на эту тему не сказали ни слова. Пировали. Внешне все выглядело как обычно: много шума, много вина, много радости. Расстались они спокойно, не выдавая друг другу своего внутреннего напряжения. Харальд пришел к себе на корабль. Была ночь. За рваными тучами металась, как в капкане, полная луна. Тревожно роптало море. Волны здесь, во фьорде, были совсем крохотные, их слабый голос кто-то мог не услышать – у кого веселье на душе. Харальд услышал тревогу в тихом ропоте мелкой волны. Он сказал слуге, что спать будет на другом месте, добавил спокойно:

– А ты здесь покарауль.

Затем он подхватил с палубы бревно, уложил в свою постель, накрыл одеялом и ушел, оставив слугу в недоумении: что случилось с ним? Ночь, однако, приуныла: луне надоело дергаться между облаками, она скрылась в темноте вместе со звездами. Море присмирело. Слуга нашел укромное место, сел на бочку, накрылся одеялом с головой – зябко по ночам на море даже летом! Прислушался. То был хороший слуга, исполнительный. Он час без движения сидел, другой, третий. Уже где-то в горах созрели утренние ветры, уже крупная живность заворочалась в хлевах крестьянских, уже люди провалились в глубокие тайны предутренних снов – любой бы заснул, сидючи на бочке, накрытый грубым одеялом, но слуга Харальда не заснул.

Он ждал. Не часто вождь приказывал ему не спать. Что-то должно было случиться. Слуга услышал тихий хлопок весла, напрягся, крепко сжал в руке большой нож. Второго хлопка он не услышал, опытный был гребец. Почти беззвучно шла к кораблю лодка, подошла, скребнулась бортом о борт. Вскоре на палубе появился человек, а, может быть, привидение, с секирой в руках – так мягко вышагивал он – так плавно вышагивал, приближаясь к постели Харальда, который блаженно сопел совсем в другом месте – на носу корабля.

Слуга напрягся. Незваный гость верным шагом – он точно знал, куда идет, – подошел к постели, оглянулся. Медленно повернул голову, одновременно приподнимая над головой секиру, затем резко ударил ею по голове – по бревну. Слуга невольно вздрогнул, бочка предательски скрипнула, шевельнулась ненадежная крепость из одеяла. Убийца услышал скрип, оставил оружие в своей жертве, бесшумным шагом подбежал к борту корабля и на беззвучной лодке уплыл прочь. Он сделал свое дело.