Бросок костей - [15]

«Да кому нужны эти гуру и наставники! Весь мир — мой учитель!» — думал разгоряченный негодованием Экалавья. — «Я сам всему научусь и стану лучшим лучником, чем этот везунчик!»

Ему захотелось сбежать из этой хижины, пронизанной тошнотворным счастьем, но Джара схватил его за пальцы. Раздраженный Экалавья отвесил ему щелчок. Джара невозмутимо показал жестами, что очень голоден. Другие мысли его сейчас не тревожили. Экалавья же наоборот, чувствовал себя тревожно. Ему казалось, что человек, освободивший его от стражников, в любой момент может изменить свое мнение. Тогда им придется туго. Нишадец на ждал ничего хорошего от знатных и высокорождённых людей. Да, царевич Суйодхана проявил к нему доброту, но важный сановник пугал его. Оставалось только молчать, ждать и быть готовым действовать решительно.

На голодные глаза Джары обратила внимание Радха. Она собрала на стол и пригласила всех. Видура отказался, сославшись на то, что уже почти наступило утро, и он не может принимать пищу до совершения положенных обрядов. Напротив, Экалавья готов был немедленно съесть всё, что предлагала ему Радха. Последнее что он ел, было манго. Его мучил сильный голод, но показывать это всем он не хотел. Он принимал угощения медленно и степенно, отказываясь от добавки. Джара не мучился никакими сомнениями и поглотил всё, что ему предложили хозяева дома. Когда трапеза закончилась, он, облизывая пальцы, с сожалением встал из-за стола. Экалавья чувствовал отвращение к опустошению, произведенному Джарой в припасах радушных хозяев. Они вышли во двор, омыть руки. Джара лучился от удовольствия так, что Экалавье захотелось ударить его. Сделать этого он не успел — Видура отправлялся во дворец и звал всех попрощаться.

* * *

— Кто ты такой и как проник в город? — на лице Видуры не было и тени улыбки.

Экалавья содрогнулся. Пришло время, и этот знатный мужчина явил свое истинное лицо. Нишадец даже почувствовал облегчение от того, что не ошибся, высокорожденный не мог вести себя иначе с таким, как он.

— Я из нишадцев. Мы находились в лесу, рядом с городом. Я увидел, как Такшака со своим отрядом направляется сюда, в Хастинапур, — только Экалавья успел так ответить, как понял, что совершил ужасную ошибку.

— Откуда тебе известно, что его звали Такшака? — неподвижное лицо Первого Советника казалось высеченным из камня.

— Да его знают все обитатели лесов, — встрял с ответом Джара. — Он иногда посещал нас, угощал разной едой и говорил, что когда-нибудь перебьет всех вас и подарит царский дворец нишадцам, нагам и киратам.

После слов Джары Экалавья мысленно попрощался со своей головой. Видура молчал так долго и так многозначительно, что ноги нишадца начали дрожать. Наконец Первый советник произнес:

— Если вы выследите Такшаку и доложите об этом мне, я щедро вас вознагражу.

— Мы получим еду? — глаза Джары радостно сверкнули.

— И еду, и многое другое. Пока что держите это, — в сторону мальчишек полетели две медные монеты.

— Что это? — удивился Джара, никогда не то что не державший монет в руках, но и не знавший о деньгах.

— Спроси у брата. Он расскажет, как их превратить в еду. Сообщите мне о Такшаке, получите гораздо больше.

Темные глаза Видуры уставились на Экалавью. Нишадец не смог выдержать взгляда и отвернул голову. Ему очень хотелось заткнуть Джаре рот, но сделать этого не мог.

— Мы видели человека…, похожего на тебя…, в красивой одежде. Он бросил со стены веревку Такшаке, — Джара осекся под взглядом Экалавьи.

— Кто? Кто это был? Скажи мне! — лицо Видуры мгновенно окрасилось гневом.

— Но господин! Мы не знаем его имени! — успел вмешаться Экалавья, прежде чем Джара своим ответом принес бы им новые неприятности, и быстро добавил. — Но обязательно узнаем, как только повстречаем!

«Когда же он нас отпустит?» — задавался вопросом нишадец и призывал себя хранить спокойствие.

— Да? Что ж…, можете идти, — тихо проговорил Видура.

Медлить было нельзя, Экалавья схватил Джару за руку и потянул его к воротам. Видура проводил их взглядом. Стражники остановили мальчишек и поинтересовались, правда ли они родственники Первого Советника. Джара опередил Экалавью, и ответил отрицательно. Убедившись, что Видура не видит, воины городской стражи обыскали его и отобрали зажатую в ладони монету. На слова Джары, что это дар того господина, его изрядно побили. Экалавья не стал дожидаться обыска и избиения, он с презрением швырнул свою монету на землю. На лице нишадца проступила довольная улыбка, когда один из стражей низко склонился к его ногам за добычей. Правда, за насмешку он тут же получил от другого воина удар в лицо.

* * *

Видура не на шутку встревожился. Он мог обойти с мальчиками весь дворец и найти с их помощью предателя, но боялся вспугнуть его раньше времени. Тем более, окажись помощник нагов важным сановником или знатным придворным, обвинение двух неизвестных никому дикарей не сильно его напугает. Нет, торопиться в таком деле не следует, но и тянуть с поимкой предателя нельзя. Он может принести еще много вреда.

На одном из балконов дворца Видура заметил высокого человека. Он стоял лицом на запад, склонив голову как при молитве. Странно, что в стране, где солнце почитается наравне с богами, кто-то утром молится на закатную сторону. Видура задержался, чтобы узнать, кто это мог быть. Человек стоял достаточно долго, и когда, наконец, повернулся, лучи восходящего солнца осветили его лицо. Видура вздрогнул. Шакуни! Царевич Гандхары. Их взгляды встретились, и Видура даже на расстоянии почувствовал темную, злую силу черных глаз Шакуни.