Брошенная в бездну - [25]

Мазхар ничего не ответил. Он не пошёл переодеваться, а, как был в своём парадном костюме, опустился на стул.

Хаджер-ханым понеслась в кухню.

– Ты смотри, мужу ничего не говори о перстне, – прошипела она.

Назан с надеждой посмотрела на свекровь:

– Не говорить?

– Я же сказала: мне ничего не известно, ничего! Но зачем портить аппетит моему сыну?

Назан почуяла в этих словах недоброе, но сказала покорно:

– Хорошо.

Обед проходил в молчании. Боясь встретиться глазами с мужем, Назан обратила всё своё внимание на Халдуна. Лишь изредка уголком глаза она посматривала на Мазхара. Но тот был погружён в хвои мысли и ничего не замечал. Что с ним? С этой памятной ночи, когда она бросилась ему на шею, Мазхар стал совершенно другим человеком. Она не смела доискиваться причины: ведь мужчина не обязан отдавать отчёт в своих действиях. Но на сердце у неё становилось всё тревожней…

С Мазхаром между тем творилось что-то странное. Кусок застревал у него в горле. До еды ли ему было? Ведь в половине второго они должны встретиться с Жале. И зачем только он пошёл домой?

Но не мог же он отправиться с Жале в ресторан. Наверно, со временем можно будет ходить с женщинами и в рестораны. Жаль, что его тогда уже не будет в живых. Разве только сын доживёт до этих дней…

Он посмотрел на Халдуна. Мальчик сидел потупясь. Мазхар тряхнул головой, словно пытаясь отделаться от наваждения. Нет! Нет! Он никогда не покинет Назан!

А если жена узнает о его похождениях и попросит дать ей развод? Допустим, он опостылеет ей, и она сама пожелает уйти. Ну, тогда другое дело… Хоть он и полюбил другую, но разве так просто вытравить из сердца Назан, мать его сына? Халдун всегда будет соединять их невидимыми узами, потому что мужчину связывает с женщиной не только любовь… Что же? Жалость? Нет, не то! И вдруг он подумал: «Хорошо, что я подарил Назан этот перстень. Если когда-нибудь обстоятельства переменятся… то бриллиант может ей пригодиться…»

– Ты что-то очень задумчив, сынок, – услыхал он голос матери.

– Сегодня после обеда начнётся слушание дела по иску хозяина бара, – сказал Мазхар и тут же поднялся из-за стола.

«Сегодня!» Да, сегодня он в первый раз поцелует Жале. Что бы там ни было, но он твёрдо решил это сделать. Как влекла его эта женщина! К тому же она совсем не стремилась к законному браку. «Хорошо, что я встретил её, – думал Мазхар. – Что знал я до этого? Простую, безыскусную любовь. А теперь стану возлюбленным „дамы с камелиями“. С той, однако, разницей, что у её героя не было ни гроша, а я человек со средствами. Правда, он был немного моложе меня, но…»

Мазхар взял трость и направился к двери.

– Ты опять придёшь поздно, дитя моё?

– Не знаю, мама. Всё зависит от того, как сложатся дела.

– По ночам в суде делать нечего, – сказала Хаджер-ханым и бросила взгляд на Назан.

– Не имею привычки отдавать отчёт в своих действиях, – холодно сказал Мазхар и стал спускаться по лестнице.

Хаджер-ханым с шумом отодвинула стул и, хлопнув дверью, скрылась в своей комнате. На обеденном столе задребезжала посуда.

Её душила злоба. Как? Сын смеет ей грубить при этой потаскушке? «Погоди же, – шипела Хаджер-ханым, – я тебе покажу! Будешь знать, как следует обращаться с матерью!» Она торопливо набелила и нарумянила лицо и, накинув чаршаф, выскочила на улицу.

Вскоре, завидев свободный фаэтон, Хаджер-ханым вскарабкалась на подножку, плюхнулась на сиденье и бросила извозчику:

– В контору сына!

Извозчик не понял.

– Куда прикажете, ханым-эфенди? – переспросил он.

– Вот бестолочь! К адвокату Мазхар-бею.

– А-а-а! Хорошо! – оторопело пробормотал извозчик и стегнул лошадей.

Мазхар расхаживая по кабинету из угла в угол, поджидал Жале, которая должна была прийти с минуты на минуту. Он всё ещё не решил, куда им поехать. В этом проклятом городишке некуда было деться! Пойти в казино, где он бывал с женой? Но ведь все взоры будут обращены на них. Да и сплетни пойдут. Ему и так уже сегодня сказали: «Вы что-то очень много внимания уделяете Жале. Ведь она, как-никак, только девица из бара».

Так что же? Перестать с ней встречаться? Нет, это было бы не в его силах.

На глаза ему попался секретарь. Как же он забыл выпроводить этого парня из конторы?

– Вот что, – сказал Мазхар. – Сходи в управу и возьми копии документов по делу о лавках, – на которые наложен арест.

– Слушаюсь. Только вряд ли удастся получить их быстро. Наверно, это затянется до вечера.

– До вечера, до утра – какая разница! Копии должны быть у меня завтра утром, вот и всё.

Секретарь с трудом скрыл свою радость. Ведь почти все копии он уже принес. Оставались мелкие справки, на получение которых потребуется не более часа.

– Будет исполнено, бей-эфенди! – сказал секретарь и стремглав выбежал из кабинета.

Вскоре послышался шум подъезжавшего фаэтона. Мазхар бросился к двери и столкнулся нос к носу с матерью.

– Быть может, ты сейчас объяснишь, почему был так груб со мной дома? Думаешь, если стал большим человеком, так можно плохо относиться к матери? Да кто я, по-твоему? Базарная баба? Как же ты осмелился говорить со мной таким тоном при этой голодранке?

Мазхар растерянно смотрел на мать. Её грубо размалёванное лицо искажала гримаса злобы. Казалось, она торопилась излить весь накопившийся в сердце яд.