Брошенная колония - [50]

– Познакомились уже?

– Да вроде как, – ответила девушка. – Комната моя не занята?

– Нет, можешь подниматься. Лесоруба, которого медведь порвал, я в дальней положила, почувствовала, что ты сегодня явишься. А Игнат внизу спит. Он, кстати, твой коллега, тоже охотник на нелюдей.

Демидов покосился на ведьму: интересно, с чего такие откровения. Достав папиросу, он прикурил от пальца. Мила, глядя на это, завистливо вздохнула.

– Ловчий, да еще с силой, везет же некоторым.

– Бери выше, он – егерь, и ему будет нужна твоя помощь.

– Егерь?! – как-то странно протянула охотница, а ее рука непроизвольно легла на рукоять пистолета.

– Нет, он не за мной, – заметив движение дочери, пояснила Тамара, – он оказался в наших краях случайно, едва не погиб. И скоро ему нужно будет вернуться обратно в княжества. Ты сведешь его с ведьмами, лучше, конечно, с Тарой.

Мила скептически посмотрела на Игната, но потом вполне дружелюбно улыбнулась.

– А у тебя правда есть дух?

– У каждого егеря есть дух.

Мать строго посмотрела на дочь.

– Надеюсь, мне не надо объяснять, чтобы никто кроме нас не знал, кто твой новый знакомый?

– Мам, ты меня за дуру держишь? Глупые ловчие долго не живут, а я уже десять лет в деле.

Значит, тридцать или чуть больше, прикинул Игнат. Поначалу он решил, что она может быть дочерью Деда, но нет.

– Пойдемте к столу, – примирительно предложила хозяйка дома.

Игнат прислушался к своему желудку – тот радостно заурчал, как злобный хвосторог.

Ужин прошел в теплой атмосфере. Мила оказалась очень любознательной – ей было интересно все, что касалось егерей: обучение, экзамены, работа.

– Почему тут не подсаживают духов? – спросил Демидов у Тамары, когда ее дочь очередной раз тяжко вздохнула при упоминании умений Фарата.

– В этом отношении они очень консервативны, – усмехнулась ведьма. – Такая практика была раньше, но несколько эпизодов заставили отказаться от нее. По какой-то причине из разлома вытаскивались духи гораздо сильнее, чем в ваших местах, испытуемые не выдерживали, сходили с ума, становились одержимыми, были случаи массовой резни. Итог: от духов решили отказаться.

Мила вновь тяжко вздохнула.

– Здесь ловчий – профессия еще более опасная, чем у вас. Мне хорошо с такой матерью, я не испытываю стеснения в зельях, которые очень дороги. А вот обычные ловчие, особенно те, кто не имеет и малой толики силы, долго не живут. Так что это не самая популярная тут работа, да и народ здесь вооружен поголовно: свободно-дикие земли.

Игнат ушел спать далеко за полночь, он очень устал, глаза просто закрывались, но не нужно было обладать сверхчутким слухом, чтобы услышать тихие осторожные легкие шаги этажом выше. Вот голые пятки тихонько прошлепали по лестнице, бесшумно открылась дверь, он поудобнее перехватил под одеялом кинжал – последнее оружие, которое у него осталось, не считая рунного ножа в рюкзаке. Он знал, что пришла Мила, теперь бы выяснить – зачем. Она тихонько направилась прямо к широкой кровати, и тут Игнат скомандовал магическому светильнику зажечься. Яркий свет мгновенно залил всю комнату, Мила от неожиданности вскрикнула и прикрыла рукой глаза. Да, картинка была что надо: невысокая, она стояла совершенно обнаженная, щурясь от света, который лился из-за головы Демидова. Дверь вновь распахнулась, и на пороге появилась Тамара. «Быть скандалу», – подумал Игнат, но не угадал.

– О! – раздался удивленный голос хозяйки дома, сейчас он был не таким грубым, как обычно. – Егерь, ты всех красивых голых женщин встречаешь кинжалом из чистого железа?

– Тьфу на вас, – не сдержался Видок. – Самая нелепая ситуация, в которую я попадал.

Он отложил кинжал и приказал свету стать слабее.

– Я, пожалуй, лягу сегодня на втором этаже, – с усмешкой в голосе произнесла Тамара. – Доча, ты его не укатай только, я его с того света только что вытащила. – И дверь за ней закрылась.

– И чего это ты меня решил ножом встретить? – без разрешения ныряя под одеяло, поинтересовалась Мила.

Игнат улыбнулся: имя ей очень шло, женщиной она была очень милой и привлекательной.

– Вспомнил, как ты к пистолету потянулась, – ответил Игнат совершенно серьезно, – вдруг решила обезопасить мать?

– Понимаю, – согласилась Мила. – Свет будем гасить?

– И так сойдет, если ты не против, – поддел Видок.

– Согласна, есть что показать, – гордо заявила ночная гостья, сбрасывая одеяло и запрыгивая наверх, демонстрируя небольшую крепкую грудь в форме трамплина.

Она нагнулась и поцеловала его, а руки Демидова уже вовсю ласкали ее бедра.

Ночь удалась. Мила оказалась страстной девочкой – не было в ней того холода, что он раньше встречал в коллегах противоположного пола. Отдавалась она с жаром, ярко, с фантазией.

Когда он проснулся, в постели уже никого не было, в окно лился серый свет, с трудом пробивающийся через тяжелые тучи. За стеной гремела посуда, и слышался тихий разговор двух женщин. Игнат не стал подслушивать, его это не касалось, он оделся и, сунув в карман штанов папиросы, которыми его благородно снабдила Тамара с просьбой курить только на улице, вышел в кухню-столовую и спальню хозяйки. Женщины встретили его вполне доброжелательными взглядами и открытыми улыбками.