Бронтомех! - [56]

В эти жаркие летние дни, когда кончился месяц вав и начался зайин, мы часто обсуждали, каким будет следующий шаг Организации. Выдвигалось много теорий, и самая популярная заключалась в том, что они попросту уморят нас голодом.

— Это самый дешевый способ, — сказала Джейн Суиндон.

— Я думаю, они подождут, когда мы потеряем бдительность, и атакуют, высказался Том Минти.

— Чепуха! — вмешался Мортимор Баркер. Он сидел со стаканом в одной руке и сигарой в другой. — Если бы они хотели, то уже напали бы. Они могут захватить нас в любой момент, но не хотят. И не захотят, пока продолжается кругосветное плавание…

— А разве они не могут принимать сигналы сразу в Премьер-сити, без Риверсайда? — спросил кто-то.

— Нет. Это сложно. Задействовано три спутника — один над нами и два, отстоящих на равных расстояниях, над маршрутом Стренга. Их лучи нацелены на наш спутник, а он передает только в Риверсайд. Любое изменение обойдется в миллионы и потребует временного прекращения трансляции. Сектор начнет недоумевать и гадать, что происходит на Аркадии. Нет. Эта студия для нас — лучший заложник, чем сотня пленников.

— Взгляните вот с какой точки зрения, — обратился к собравшимся жителям поселка Перс Уолтерс, человек здравомыслящий. — Ваша жизнь зависит от нашего улова. У нас очень мало зерна, немного овощей — и Бог знает, что нам делать, когда кончатся запасы. На фермы ходить опасно, пока там бродит проклятая машина. Так что вас кормим мы, рыбаки, и похоже, что это надолго. Между тем, наши сети разваливаются на части, лодки протекают, и нам приходится сполна оплачивать ремонт в мастерской Кевина Монкрифа. А то, что мы получаем взамен, не покрывает всех расходов, включая убытки от амортизации.

Встрял Чиль Каа.

— Во-во, Перс прав, только незачем извиняться, Перс. Эй, вы! Или вы будете платить, сколько мы скажем, или не получите к черту никакой рыбы!

— Нынешнюю ставку все одобрили, — заметила миссис Эрншоу.

— Значит, сейчас мы одобрим другую ставку, ясно?

Слово взял Марк Суиндон.

— Подумай сам, Чиль. Мы не можем то и дело менять ставки. Все они связаны друг с другом. Придется обсудить это в Комитете.

Публика облегченно вздохнула.

— Мы рассмотрим это в первую очередь, — сказал Том Минти, другой член Комитета поселка.

Но Чиль Каа шипел от злости, его круглое лицо побледнело.

— Вы что, думаете, что так просто возьмете и отложите? С каких пор, черт возьми, Комитет распоряжается в этом паршивом поселке? Нет, мерзавцы, мы проголосуем немедленно! Нужна вам еда или нет? Да или нет? Да поднимайте же руки, черт вас дери!

Под нарастающий ропот перед Каа встал Перс Уолтерс.

— Потише, парень. Так нельзя. Ты не единственный рыбак, а остальные, я думаю, согласятся поговорить с Комитетом, верно?

Он огляделся. Последовали одобрительные кивки.

— Свободолюбивые еще скажут свое слово! — выкрикнул Каа.

— Придержи язык! — возмутился Перс. — С кем Свободолюбивые собрались драться, черт побери? Вы что, нападете на своих?

— Да, и тебе первому попадет, штрейкбрехер паршивый!

Существует лишь один достойный способ разрешения подобных споров, и я с радостью увидел, что Перс Уолтерс его нашел. Он врезал Каа по физиономии огромным кулаком. Тот повалился с рассеченной губой, и Перс спихнул его с импровизированной трибуны.

Казалось, инцидент был исчерпан, но отголоски его чувствовались еще не одну неделю. Вся система бартера попала под огонь критики, и в результате, конечно, никто уже не перил, что получает справедливую плату за свои услуги. Система висела на волоске и держалась только потому, что нечем было ее заменить.

Дело было сделано. Поскольку Организация демонстративно ушла со сцены, поселок потерял очевидного козла отпущения. Трудности же, между тем, остались, поэтому Риверсайд стал нападать сам на себя. Мы вступили в тревожный период раздора и внутренней борьбы. Образовались группы и партии, они формировались и переформировывались и по каждому поводу бросали вызов Комитету поселка, Потомкам и Свободолюбцам.

Тем временем Ральф Стренг плыл вокруг света. Уже начали поступать отзывы из Сектора, несомненно, отредактированные телегазетой. Было ясно, что энтузиазм на других планетах растет. Показали детей со стренговскими значками, они запускали модели «Аркадянина». Многочасовая трансляция передавалась на каждую планету. Поскольку сетью владел Хедерингтон, он мог формировать новости.

Мортимор Баркер, однако, все больше тревожился.

— У Ральфа неприятности, — сказал он однажды. Мы смотрели, как яхтсмен бросает с кормы блесну, вытягивает маленькую серебристую рыбку и швыряет ее в ведро. — Он что-то скрывает… Он даже не ругается, как обычно.

Стренг сидел, сматывая удочку. Он похудел и загорел. Солнце высветлило его седую гриву почти до белизны, и у него поубавилось мяса на плечах. Он улыбнулся камере на корме.

— Как видите, я тяну за собой сеть. — Он словно продолжал монолог, хотя перед этим почти двадцать минут молчал. — На всякий случай. Одинокому яхтсмену осторожность никогда не помешает… — Камера на топе мачты показывала сеть, натянутую между концами двух поплавков. — Пока что я вылавливал только рыбу, — сказал Ральф, — но знаете, что случится однажды? Я втащу эту проклятую сеть, и что там окажется?.. Я.