Бродяга. Побег - [8]

Ни один игрок, поставивший на карту все свое состояние, не испытывал, наверно, такого волнения, как мы с Артуром в пароксизме исступленных надежд. Все действия, которые нам было необходимо провести, мы проделывали без единого слова. Казалось, скажи что-нибудь один из нас — и вся злость и обида вырвутся наружу. Проявление подобных эмоций всегда ведет к неминуемой гибели, мы это хорошо знали, а в нашем положении это было очевидным. Поэтому по возможности спокойно, оказав друг другу посильную медицинскую помощь, мы, выкопав яму, сбросили туда волка, аккуратно засыпали землей и утрамбовали ее, а сверху посыпали травой и сухими ветками. Вокруг этой странной могилы нашего собрата по жизни и врага по обстоятельствам я накидал кусочки клея с елейником.

Позже мы узнали, что невыносимый запах, вонючий и гнилой, который отбивает нюх у любой собаки, не помог. Запах мертвого волка оказался сильнее, и они нашли его. Такова природа, и обмануть ее крайне сложно даже изредка. Стоит на мгновение заглянуть в глаза смерти, чтобы ощутить вкус к жизни.

Я сломал подходящую ветку, и Артур сделал из нее костыль, у него это неплохо получилось. Отдохнув еще немного и обсудив дальнейший план действий, мы вновь тронулись в путь. Теперь о стремительном продвижении вперед не могло быть и речи. Мы прекрасно понимали, что оказаться раньше погони за заслоном, который неминуемо нам должны будут приготовить где-то по дороге на Котлас, мы уже не могли. Единственным правильным выходом из создавшегося положения, решили мы, будет углубиться в тайгу и выждать время — в расчете на то, что погоня решит: мы каким-то образом успели все же проскочить раньше их — и будет искать нас совсем в другом месте.

Глава 6 Трясина, пещера, река

За это время мы бы могли залечить свои раны, отдохнуть немного, ну а еды летом в тайге всегда хватает. Но увы! Как ни печально, но мы просчитались.

А существует ли вообще человек, способный правильно оценить обстоятельства, в которых находится? Вычисление, которое мы проделываем в своей голове, и то, которое сделано свыше, — это два разных вычисления. Руководим ли мы судьбой или она руководит нами? Сколько хорошо обдуманных планов провалилось и сколько еще провалится! Сколько бессмысленных планов осуществилось и сколько их осуществится еще! Главной причиной нашего фиаско в будущем была могила волка, и не менее важной то, что начальником первого отдела управления был полковник Куприянов, в прошлом кадровый разведчик, фронтовик, бог весть как попавший, на наше горе, в систему ГУЛАГа.

Когда после трех суток побега, что бывает крайне редко, ему доложили — беглецы не пойманы, он удивился, ну а когда он узнал от поводырей-следопытов о мудреных «крестах» и «кругах», «спиралях» и всякого рода других отвлекающих маневрах, призадумался. Как было не знать ему, кадровому разведчику, о методах Абвера? Но, судя по нашим личным делам, мы не могли иметь ничего общего ни с немецкой разведкой, ни с ее методами, и все же чутье подсказывало опытному чекисту: что-то тут не то… И на нашу погибель, он решил сам возглавить поиски. Через сутки после принятия решения и бесплодных поисков полковник решил подключить к поиску комяков-следопытов, уже будучи уверенным в том, что его людям не под силу эта задача. Комяк — охотник, следопыт — и индеец в прериях или джунглях — это родные братья, на земле для них нет секретов, поэтому они и нашли могилу убитого нами волка. Куприянов слишком хорошо это знал, и после такой находки и прозвучал приказ: брать только живыми, ибо он понял и кое-что другое. Мы были ему интересны, в общем, он был заинтригован, но об этом мы узнали позже, и у нас было время оценить друг друга по достоинству, но об этом впереди.

Еще двое суток мы пробирались в глубь тайги в сторону Кировской области, пытаясь разными ухищрениями сбить погоню со следа. Однажды чуть не напоролись на секрет. Теперь уже, как только темнело, мы выбирали большую поляну для капитального обзора, садились в ее центр спина к спине и по очереди дремали, пока не рассветало вновь, а затем трогались в путь. На шестые сутки побега, подойдя к выбранной поляне, некоторое время я никак не мог ее разглядеть. Но вот сквозь белесый туман, придающий ночной темноте странный фосфоресцирующий оттенок, проявились очертания вышки. Она стояла как вымершая, но так мог подумать разве что дилетант, не знающий ни тайги, ни ментов, но только не беглец. Мы поняли, что этот секрет последний в этом районе, ибо несколько их мы обошли предыдущей ночью стороной, и дальше уже только простор тайги, а единственная опасность — дикие звери.

К сожалению, она оказалась не единственной, но, слава Богу, на этот раз все обошлось. Осторожно обойдя вышку справа, мы стали углубляться дальше в тайгу и так потихоньку шли в потемках, осторожно ступая и аккуратно раздвигая, но не ломая, ветви деревьев и кустарников. Шли мы гуськом: впереди я, держа в левой руке копье, которым Артур пригвоздил волка, а в правой сжимая тесак — на всякий случай он был у меня на вздержке. Следом, стараясь идти по силе возможности след в след, шел Артур, тоже сжимая в одной руке нож, другой рукой облокачиваясь на костыль, заточенный на всякий случай так же остро, как и копье. Мы стремились отойти как можно дальше от этой вышки, превозмогая усталость и темноту, как вдруг копье, которым я прощупывал почву перед собой, неожиданно быстро ушло в землю. Я чуть не вскрикнул от неожиданности, ибо сам не понял, почему стал медленно погружаться, — это оказалась топь. Мы могли бы догадаться раньше, что за последней вышкой менты обязательно должны приготовить какой-то сюрприз — на всякий случай, на то они и менты, но, к сожалению, мы были не в том настроении, чтобы здраво анализировать события. Мы здорово подустали, и это еще слишком мягко сказано. Я сказал, что чуть не вскрикнул, но и этого моего порыва хватило, несмотря на темень, чтобы Артур увидел и оценил все мгновенно.