Бродячий цирк - [20]

Я выгреб на ладонь кучу мелочи, подсчитывая своё богатство. По всему выходило, что человеком я был весьма состоятельным.

Конечно же, состоятельным я был только по своим меркам.

— Здесь не хватает, — сказал бармен, со скукой на лице покопавшись в звонкой груде. Наблюдая за движением его рук, я проверил завёрнутую в платок монетку в нагрудном кармане. — Ещё восемнадцать злотых.

— Мы вернём попозже, — скромно сказала Анна, обнимая какую-то совершенно фантастическую бутылку. — Мой муж сейчас подойдёт.

Сверкающие бутылки обступали парня за стойкой разноцветной армадой, в сигаретном дыму, казалось, плавали только этикетки. Они, словно крупные неоновые звёзды, нависали над его плечами, короновали диадемой из крупных драгоценных камней, пусть я знал, что эти камни всего лишь стекляшки, от этого они не казались менее значительными. От дерева барной стойки под руками поднимался почему-то запах хлеба, и, катая его на языке, я подумал, как может человек, обладающий таким сокровищем и таинством, творить из всего этого различные смеси, при этом извлекать из себя такие скучные мины.

— Простите, пани, но у нас вы платите сразу.

Стоп. Какой такой муж?

— Да вон же он! — заявила Анна, наугад ткнув пальцем в какого-то пожилого пана.

Она сделала несколько танцующих шагов, размахивая бутылкой и что-то втолковывая зычным голосом потомственной цыганки опешившему пожилому пану, в глазах бармена проснулось беспокойство. Я шагнул следом, и вдруг почувствовал на запястье чью-то руку.

«Элвис» склонил ко мне своё лицо. Его губы, похожие на кровяное облако, которое образуется в умывальнике, когда пытаешься промыть кровоточащую царапину, сложились в улыбку. Причёска раскачивалась сверху, устрашающая, рассыпающаяся вблизи на составные части: на картонный каркас и клочки волос, что лезут из него во все стороны. И казалось, будто на голове у певца сидит огромный стервятник. Я отдёрнул руку, и потные пальцы живой статуи сжали воздух; одним махом одолел расстояние до Анны. Обернулся, чувствуя, как ухает в ушах сердце.

Теперь уже все статуи смотрели на меня. Китаянка зашевелилась, и мотылёк вспорхнул с её локтя, оставив на одежде немного пыльцы. Король нахмурился и начал вставать со своего кресла.

«Элвис» что-то сказал, но голос утонул в грохоте музыки.

Я схватил за руку Анну, увлекая её за собой, и мы со всех ног бросились прочь, провожаемые испуганными возгласами и возмущённым криком бармена.

Вновь скопление зонтиков, похожих на семейство опят. Вновь кольца света и люди с размякшими после праздничного дня лицами, нервными улыбками, похожими на электрические разряды. Распахнутые двери каких-то кафе и ресторанчиков, движение и какие-то звуки внутри. Вдоль трамвайных рельсов — опустевшие павильоны, где днём торговали сладостями и всяческой едой. Ветер крутил и таскал за собой клочки бумаги и газеты. Бродячая кошка, белая в коричневую крошку, тащила откуда-то сушёную рыбу.

— Подожди… Шелест… стой… куда мы бежим?

— Они отстали?

Задыхаясь, я обернулся. Анна со смехом осела у меня на руках.

— По-моему… по-моему они не особо гнались. Смешные люди. Ты что, их знаешь?

Я замотал головой. Мне они показались не смешными, а очень страшными.

— Тогда с чего бы им за тобой гоняться? — она всё ещё смеялась.

— Вообще-то мы украли вино. За это, наверное, могут и в тюрьму посадить.

— Брось. Это же всего лишь выпивка. Что такое бутылка вина, когда вокруг льются целые реки этого напитка! — она закружилась в танце. — Ой, Шелест, а ты такой храбрый!

Ну а что мне ещё оставалось, хотел я сказать. Если разобраться, заслуга-то не моя, а ног, что внезапно начали улепётывать. И тем не менее мне было приятно.

Не успел я, в который уже раз за вечер, залиться краской, как она наклонилась и, придерживая меня за затылок, поцеловала в губы. Поцелуй длился всего пару секунд, но я едва стоял на ногах, хватая ртом воздух, и пялился на неё, как котёнок на собаку. Дрожь выколачивала из груди дыхание, гнала по венам кровь так, что казалось, вот-вот хлынет носом. На губах остался горький привкус вина.

Анна посмотрела на меня и расхохоталась.

— Ты как будто рельс проглотил.

— Я… я…

— Никогда не целовался? Бедняжка. Не волнуйся, первый раз со всеми так бывает. И не вздумай рассказать Капитану.

* * *

Остаток времени до искристого, будто брызги над бутылкой шампанского, рассвета мы медленно пробирались переулками, тенистыми парками к лагерю. Анна видела в темноте как кошка. Она тащила меня за собой, иногда замирая на месте, вглядываясь в темноту и резко меняя направление. Весело болтала — алкоголь, встряска полёта на каблуках по ночному городу, и ещё, может быть самую малость, поцелуй распустил ей язык на десяток нитей. В руке у неё была трофейная полупустая бутылка вина.

Лагерь спал. Мягко светились за шторами окна «Зелёного камня». На столике на улице сиротливо стояла забытая кружка с остатками кофе. Плыл, похожий на большой рыбий глаз, над головой белый фонарь. Анна мигом поутихла:

— Если Акс услышит, что мы припёрлись вместе с рассветом, он специально придёт нас будить самыми первыми.

— Он сказал, что пришлёт будить Марину, — припомнил я.